Мои непридуманные рассказы

Так, своим примером отношения к пустячной, какой она представилась бы мне с адмиральской колокольни, проблеме, контр-адмирал Владимир Сергеевич Елагин, кстати, очень уважаемый специалист на флоте среди офицеров-ракетчиков и артиллеристов, преподал мне настоящий мастер-класс в поиске истины. Как говорится, «продавил все до конца и докопался до истины». Ведь проще всего ему было задать вопрос, не отходя от своего рабочего места руководству предприятия – изготовителя ЗРК, и, максимум через час он получил бы однозначный ответ со всеми сопутствующими разъяснениями. Почему он поступил именно так, мне тогда было совершенно не ведомо. Однако через много лет, когда на Северный флот пришел с новостройки укомплектованный тихоокеанским экипажем БПК «Вице-адмирал Кулаков», при знакомстве со старшим помощником командира корабля Сергеем Елагиным и, выяснив, что он приходится сыном контр-адмиралу В.С.Елагину, я вспомнил и ту кратковременную встречу. И понял, что у контр-адмирала В.С.Елагина тогда сработала своя школа и собственный опыт прошедшей войны. Когда он, будучи командиром кормовой башни 203-мм орудий тяжелого крейсера «Петропавловск», а точнее несамоходной плавучей батареи недостроенного и проданного советской стороне в 1940 году немецкого крейсера «Лютцов», громил фашистов при обороне и прорыве блокады Ленинграда. Тогда же стал понятен смысл его вопроса: возможна ли была стрельба при выходе того реле из строя? И все потому, что этот вопрос был основан на его собственном военном опыте, когда после тяжелейших боевых повреждений этот недостроенный корабль силами личного состава восстанавливал материальную часть, которую еще можно было восстановить, и продолжал наносить существенный ущерб врагу. Оттого, лично я ему за тот урок глубоко благодарен. Потому что получил его и еще от одного настоящего учителя – как нужно относиться к своей специальности! И как тут не вспомнить и наших прошедших суровую школу той войны училищных преподавателей, которые без малейших поблажек требовали от нас глубоких знаний преподаваемых ими дисциплин, прекрасно понимая, что на войне учиться будет некогда. Взять хотя бы, к примеру, капитана 1 ранга Василия Ксенофонтовича Слюсаря, который практически перед каждой своей лекцией устраивал нам письменные летучки на тетрадных листках по знанию наизусть различных хитроумных схем импульсных устройств и их работы в курсе специальной радиолокации. И нещадно ставил в классный журнал «неуды», без пересдачи которых всегда желанное увольнение в город резко ограничивалось. И таких преподавателей у нас было большинство. Вспоминая мастер-класс, данный мне контр-адмиралом В.С.Елагиным, не могу обойти стороной и общение с другими офицерами УРАВа ВМФ, и должен заметить, что большинство из тех, с кем сводила меня служба, были именно такими – грамотными, компетентными и раскапывавшие какие-то возникавшие технические проблемы до полной ясности. Потому что в былые времена, когда государство обеспечивало бесплатным жильем получивших назначение в Москву флотских офицеров в специальные управления ВМФ, последние собирали под свое крыло самых грамотных, самых компетентных. Но потом настали другие времена. И критерием комплектования этих ведущих флотских учреждений стало наличие жилплощади в Москве. Что, увы, далеко не всегда шло на пользу делу.

Но вернусь к своей истории. Как оказалось впоследствии, она получила в некотором роде свое продолжение. Дело в том, что в описываемое мною время в армии и на флоте «ширилось, росло и крепло» рационализаторское движение. От нас требовали: «вынь, да положи на стол рацпредложение». Как мы говорили, «рацуху». Даже проводились специальные сборы, на которых приводились примеры очень важных рацпредложений и какие материальные вознаграждения за них полагались. Мне запомнился один пример, когда в каком-то военном округе какой-то прапорщик внес рацпредложение изменить в канистре с гидравлической жидкостью форму пробки и способ ее герметизации. Для исключения случайного попадания воды в канистру через сливное отверстие, которое герметизировалось вдавливаемой с усилием штампованной крышкой, он предложил изменить форму последней, навинчивающуюся на выступающее горлышко. Как известно, это рацпредложение было внедрено для всех видов Вооруженных сил, а этот прапорщик получил премию в десять тысяч рублей. Целая «Волга» по тем деньгам! Безусловно, это материальное поощрение он получил заслуженно, если только представить, как много боевой техники выйдет из строя из-за случайного обводнения гидравлической жидкости при отрицательных температурах. Но для нас, занятых повседневной корабельной круговертью и имевших всего два желания: выспаться, да отбиться от бесконечной лавины корабельных хлопот было не до рационализаторской работы, и мы «чесали затылки» – что бы такое придумать, чтобы от нас отстали? Службы и так невпроворот.