Мои нереальные парни

– Я не разыгрываю скромность. И не считаю себя непривлекательной. Просто я никогда не была и не буду сногсшибательной красавицей. И это оставляет мне массу энергии для других дел. Кроме того… – Я сделала короткую паузу, спрашивая себя, не пора ли остановиться. – Думаю, именно этим объясняется моя популярность в «Линксе».

– Почему?

– Мне кажется, слишком красивые женщины подавляют неуверенных в себе мужчин. А когда они видят такой профиль, как у меня – милое личико, обыкновенные волосы, чувство юмора, – то попадают на знакомую территорию. – Макс громко рассмеялся, откинув голову назад. – Понимаешь, о чем я?

– В тебе определенно есть нечто… располагающее, но не в том смысле, в каком ты думаешь.

– Я как станция техобслуживания на шоссе. Они знают, что могут остановиться на чашку чая и бутерброд с сыром. Знают, чего от меня ждать. Им это знакомо. Мужчинам нравится привычное, хотя сами они уверены в обратном.

Допив бутылку, мы двинулись назад в сторону Арчвэя. В вечернем летнем воздухе веяло прохладой. Мы дошли до ворот, за которыми начиналась тропинка к Дамскому пруду, и заглянули внутрь. Темные очертания тонких ветвей на фоне индигового неба напоминали роспись в стиле шинуазри[22].

– Я бы хотела показать тебе это место. Думаю, туда можно проникнуть, – произнесла я неуверенно, не обладая задатками злостной нарушительницы.

– Нет-нет, – ответил Макс. – Просто опиши его.

– Ну, вон там, – я указала налево, – все оставляют свои велосипеды. Дальше по тропинке, справа, есть клочок травы, который называют лугом. Немного напоминает сцену из греческого мифа. Летом там волшебно. Целая поляна разомлевших полуголых женщин с банками джин-тоника. Дальше, справа, – пруд.

– Глубокий?

– Очень – дна не видишь и не чувствуешь. Вода всегда холодная, даже летом. Но многие делают вид, что теплая. Весной рядом плавают крошечные утята. Мы купались здесь на девичнике у Кэтрин. А в прошлом году, в день солнцестояния, моя подруга Лола заставила меня прийти сюда на рассвете и провести церемонию.

– Она язычница?

– Нет, просто невротичка, – сказала я. – Это мое любимое место в Лондоне. Если у меня когда-нибудь родится дочь, я буду приводить ее сюда каждую неделю для познания женского тела и силы.

– Видишь, вот почему мы вас так боимся.

– Боитесь?

– Конечно. Поэтому всегда отбирали у вас право голоса, держали взаперти, бинтовали вам ноги и лишали силы. Просто мы чертовски боялись, что вы станете так же свободны, как мы. А жаль.

– Что в нас такого пугающего?

– Да все… Вы умеете общаться и координироваться друг с другом так, как не могут мужчины. Ваше тело подчиняется определенным циклам. Вы животворящие, волшебные, сверхъестественные и фантастические. А мы можем только кончать себе на животы и бить друг друга.

– И болтать о чем угодно на парковках.

– Едва ли.

– И менять предохранители.

– Я даже этого не умею.

– Девчонка, – прошептала я, приближаясь к его лицу.

– Хотел бы, черт возьми, – сказал он, прижимая меня к перилам и целуя.

До нас долетал мокрый, травянистый запах земли и открытой воды – английский запах плавающих по каналам банок «Special Brew» и озерных кувшинок.

Весь путь до дома мы держались за руки, чего со мной не происходило с тех пор, как мы с Джо были студентами. Я перенеслась назад, во времена обещаний и удовольствия. Вновь стала подростком, только с чувством собственного достоинства, с зарплатой и без комендантского часа. Рядом с Максом я открыла для себя вторую жизнь, которая текла параллельно той, где ждали больной отец, рассыпающаяся дружба и ежемесячные выплаты по ипотеке. Я задумалась о реальности: ишиас, развившийся у меня годом ранее, и физиотерапия, которую я не могла себе позволить; черная плесень между плитками в душе, не поддающаяся никакой чистке; поток не вполне понятных новостей и местные выборы, на которых я не голосовала; бесконечные электронные письма от моего бухгалтера, всегда предваряемые словами: «Нина, ты, кажется, напутала». Я чувствовала, как тепло Макса перетекает в меня через наши руки, защищая от остального мира. Реальность могла стучаться ко мне всеми возможными способами, писать по электронной почте и звонить по телефону – с Максом я была вне зоны доступа.

Он зашел со мной в парадную дверь, поднялся по лестнице и остановился в общем коридоре с грязно-розовым ковролином, ободранными обоями и тусклым желтым светом голой лампочки на потолке. Я не знала, было ли это проявлением рыцарства или попыткой соблазнения – скорее всего, и то и другое вело к одному исходу. Я прислонилась к дверному косяку.

– Умираю от желания тебя пригласить.

– Ты не обязана.

– Просто подумала, может, знаешь… будем вести себя как взрослые. Подождем.

Я слегка кривила душой: я помнила, что на моей кровати лежит куча вещей для стирки. И, возможно, вывернутые наизнанку трусики в ванной. В холодильнике не было молока к утреннему чаю. А в браузере, скорее всего, открыта вкладка с поисковым запросом вроде: «Сколько волосков на сосках норма для женщины в 32?»

– Нам некуда спешить.

– Как ты доберешься до дома? – спросила я.

– На автобусе.

Повисло молчание.