Мой неуловимый миллиардер (СИ)

— Этого ты хочешь?

Я киваю, отчаянно желая его прикосновений.

— Умоляю.

Я тяжело сглатываю и хватаю его за волосы.

— Пожалуйста, Фома. Мне это нужно.

Он почти доводит меня до края, срывая все в последний момент.

— Скажи мне, что больше никогда не пойдешь на свидание ни с кем другим. Скажи, что не будешь думать ни о ком, кроме меня.

— Я клянусь. Ты единственный для меня. Только ты, Фома.

Он смотрит на меня, и мое сердце бьется чаще. В его глазах не просто собственничество. Это что-то более глубокое.

— Хорошая девочка, — рычит он, прежде чем дать мне то, что я хочу.

Его язык сводит меня с ума, пока волна за волной наслаждения захлестывает с головой. Его имя бесконечное количество раз срывается с моих губ.

Фома откидывается назад и наблюдает за тем, как я разбиваюсь для него вдребезги, его лицо озаряет глубокое удовлетворение.

— Я давно хотел попробовать тебя на вкус.

Я прикусываю губу, сжимаясь от его слов, и он ухмыляется, вставая. Он наклоняется и обхватывает рукой мою шею, чтобы я запрокинула голову и он мог поцеловать меня.

— Ты чистая, Лера? — я киваю. — Хорошо. Я тоже.

Он прижимается ближе.

— Ты хоть представляешь, как долго я мечтал о тебе?

Я резко прикусываю губу, когда он входит. Я чувствую себя такой невероятно полной, и это немного больно, несмотря на то, какая я мокрая.

— Фома…

Он качает головой и крепче сжимает мою шею.

— Ты сможешь, детка. Мы будем двигаться медленно, хорошо?

Я киваю, и он проникает дальше, снова останавливаясь. Он наклоняет голову и неторопливо целует меня, его язык переплетается с моим, заставляя меня стонать.

— Ты уверен, что не хочешь использовать защиту? — спрашиваю я с нотками страха в голосе.

— Уверен.

Фома смотрит мне в глаза, и тут меня осеняет. Он серьезно относится ко всему происходящему, к нам.

— Ты понимаешь, что говоришь?

Рука Фомы переходит с моей шеи к волосам, кончики пальцев касаются кожи головы, а другая рука ласково гладит щеку.

— Да, Лера. Два года я мечтал о тебе. Я готов к чему-то абсолютно серьезному и настоящему.

Фома входит в меня на всю длину, и мои глаза закрываются, а с губ срывается болезненный стон. Он целует меня, полностью растягивая, давая мне на мгновение привыкнуть, прежде чем медленно отстраниться.

— Я хочу всего этого с тобой, Лера, — говорит он, снова сильно вжимаясь в меня. — Взлетов и падений. Я не верил в судьбу, пока ты не вошла в мою жизнь. Если она существует, то это ты. Ты — моя судьба.

Фома опускает руки к моим ногам и держит меня за бедра, выходя почти до конца.

— Я, наверное, сумасшедший, — бормочет он, увеличивая темп.

— Мы оба, — наши отношения развиваются слишком быстро. Это слишком много, слишком интенсивно, но ничего в жизни не чувствуется правильнее.

Фома улыбается, крепче сжимая мои бедра, и берет меня сильнее, наблюдая за тем, как я подхожу все ближе и ближе к очередному оргазму.

Он стонет, когда я снова кончаю, и увеличивает силу движений, срываясь почти сразу после меня.

— Я одержим тобой, Лера.

Фома опускает голову мне на плечо и нежно целует мою шею, пока мы оба пытаемся отдышаться.

— Я опаздываю на занятие, — говорит он мне, и я не могу сдержать смех.

— Сергей Витальевич, — говорю я. — Вы такой безответственный.

Фома откидывается назад и смотрит на меня с довольным выражением в глазах.

— Что я могу сказать… моя будущая жена ненасытная женщина.

Будущая жена… При этих словах мое сердце замирает от волнения, но в то же время это приводит меня в ужас. Фома не знает, сколько препятствий нам предстоит преодолеть, а я вот вполне представляю.

Глава 30

Лера

На телефон Лены приходит сообщение, и я отвлекаюсь от своих бумаг, чтобы посмотреть на нее. Она сидит рядом со мной за столом, мы уже привыкли после обеда проводить время вместе. Они с Колей делают домашку вместе со мной, а когда заканчивают, Коля отправляется играть в свои игры, а Лена может читать или смотреть телевизор столько, сколько захочет. Обычно она зарывается носом в книгу, но сегодня почти не поднимает глаз от своего телефона.

— Что происходит, Лен? — спрашиваю я, из любопытства и беспокойства в равной степени. Я понимаю, что наличие у детей собственных телефонов было частью соглашения о разводе, чтобы их мать всегда могла связаться с ними, но то, что они могут переписываться с кем угодно, меня пугает.

— О, — говорит она, поднимая глаза, и ее щеки розовеют. Сердце бешено колотится в груди, часть меня ожидает худшего. — Это моя мама.

Я замираю, чувствуя вину при мысли о бывшей жене Фомы. Дети все еще не оправились от боли, вызванной расставанием родителей. Последнее, что я должна делать, — это присваивать себе их отца. Лена выглядит такой счастливой, общаясь с мамой, что у меня в животе все сжимается. Если бы она знала, что мы с ее отцом сделали, у нее бы разбилось сердце.