Мой неуловимый миллиардер (СИ)

— Фома, ты не можешь… ты не можешь просто взять и купить мне дом!

Он пожимает плечами.

— Почему нет? Я собираюсь жениться на тебе, Лера. Я собираюсь дать тебе гораздо больше, чем просто этот дом. Мы еще в самом начале.

Я провожу рукой по волосам, не зная, что сказать.

— Лера, — говорит Фома, взяв меня за руку. — Я не хочу спорить с тобой о том, что мое, а что твое, ясно? Я вообще не хочу с тобой спорить.

Я ухмыляюсь и киваю. Он прав. Неважно, чем владею я или чем владеет он. Наша свадьба неизбежна.

Фома ухмыляется, уводя меня за собой, и останавливается у раздвижных дверей, ведущих прямо к озерцу. Я хихикаю, когда он распахивает их и, наклонившись, поднимает меня на руки. Он несет меня к лежакам с навесом. Фома укладывает меня и устраивается сверху, опираясь на предплечья.

— Лера, я так люблю тебя, — говорит он. — Я хочу подарить тебе весь мир. Прости меня за Эмили, но я постараюсь загладить свою вину.

— Как? — спрашиваю я, улыбаясь.

— А чего бы хотела ты?

— Хочу кончить столько раз, сколько она меня расстраивала.

— Звучит справедливо. Тридцать оргазмов уже на подходе, детка.

Я весело смеюсь и обнимаю Фому, а его губы находят мои. Он целует меня медленно, неторопливо, а я обхватываю его бедро ногой. Фома проталкивается коленом между моих бедер, слизывает с губ сладкий стон. Он уже твердый, я отлично чувствую это почти сразу.

Я дергаю Фому за футболку, и он отстраняется, чтобы снять ее, обнажив крепкую грудь и пресс. Это сексуально до невозможности.

Спустя некоторое время, лениво дергая друг друга за одежду и целуясь, мы остается полностью обнаженными.

Фома перемещает губы к моей шее и целует прямо под ухом, его прикосновения нежные и неторопливые, будто бы у нас в запасе не один день, а все дни мира.

— Я люблю тебя, — шепчет он мне на ухо, и я зарываюсь рукой в его волосы, когда губы опускаются ниже, оставляя на моей коже дорожку поцелуев.

Фома поднимает на меня глаза, его взгляд напряжен.

— Я буду любить тебя до конца наших дней, Лера, и я сделаю все, чтобы ты никогда об этом не забыла.

Он улыбается мне и опускает губы к моей груди, его язык кружит вокруг сосков, дразнясь.

— Фома, — предупреждаю я. — Сегодня я нетерпеливая.

Фома ложится на спину и закидывает руки за голову, отдавая всю инициативу мне.

Мы оба горим желанием быть ближе и получить как можно больше удовольствия. И теперь в голове, наконец, не остается ни одной лишней мысли.

Глава 47

Сергей

Я паркуюсь перед домом, в котором Эмили арендовала квартиру, абсолютно не имея настроения с ней пересекаться. Жаль, что мы с Лерой не смогли остаться за городом еще хотя бы на день. Наша ночь для двоих прошла слишком быстро, и теперь возвращаться в мир, где нужно общаться с Эмили, особенно трудно. Я просто хочу больше времени проводить с моей девочкой. Я хочу разделить с ней как можно больше страсти и счастья.

Я вздыхаю, глядя на нужную дверь. Все наши разговоры сводятся к тому, что она просит меня передумать, а я не могу ее понять. Почему именно сейчас?

Ведь Эмили сама попросила о разводе, так из-за чего же теперь она страдает? Я не в настроении слушать ее истерики. Я устал от бесконечных уговоров, постоянных напоминаний о том, как дети будут счастливы, и прочих глупостей.

От одной мысли о том, что я ставлю собственные потребности выше потребностей детей, мне становится дурно, и Эмили знает эту мою единственную слабость, не стесняясь использовать ее против меня.

Если бы в моей жизни не было Леры, я бы, наверное, сдался и до конца дней своих страдал в браке без любви. Но я не хочу подавать детям такой удручающий пример. Я хочу показать им, что стремиться к счастью — это нормально. Да, сломанное можно починить, но не всегда. Важно, чтобы они научились определять границы и расставлять приоритеты.

Часть меня беспокоится, что таким образом я просто пытаюсь оправдать свой выбор, избавиться от гложущего душу чувства вины. Но головой, да и сердцем я понимаю, что это правильный поступок.

— Привет, мои дорогие, — говорю я, раскрывая объятия, когда подъездная дверь открывается, и дети выходят на улицу.

Лена смотрит на меня красными глазами, а Коля молча качает головой, выражение его лица измученное.

— Эй, что случилось? — спрашиваю я детей. Коля приостанавливается, колеблется, но затем продолжает идти за сестрой к машине, оставляя меня в растерянности.

Я оборачиваюсь ко входной двери, чтобы спросить у Эмили, что происходит, но она, не удосужившись сказать мне ни слова, скрывается в подъезде. Обычно она не пренебрегает возможностью сказать мне что-нибудь двусмысленное, соблазнительно улыбаясь. У меня замирает сердце, когда в голове проносится десяток сценариев. Дети поссорились с Эмили? Это из-за ее отъезда? Или все еще хуже?

Мысли крутятся в голове с бешеной скоростью, пока я сажусь в машину.

— Долго еще собираетесь дуться или поговорите со мной наконец? В нашей семье не принято молча сидеть и обижаться, и вы оба это знаете.