Мой неуловимый миллиардер (СИ)

— Лера плакала? — спрашивает Лена, ее голос мягкий и обеспокоенный.

— Она плачет из-за тебя каждый день. Каждый раз, когда ты игнорируешь ее, ее сердце разбивается. Каждый раз, когда ты обвиняешь ее в чем-то, она плачет. Я сыта этим по горло, Лен. Если она тебе не нужна, я забираю ее. Ты не хуже меня знаешь, что Лера не виновата в том, что твои родители больше не вместе, и я устала от того, что ты причиняешь ей боль.

Моя кровь закипает от стали в ее голосе. Лена и так через многое прошла, и меньше всего мне нужно, чтобы ее так отчитывали, но вмешиваться тоже не хочется.

Я стискиваю зубы, когда слышу, как Лена всхлипывает, сдерживая слезы.

Когда через несколько минут Арина выходит, она смотрит на меня виноватым взглядом.

— Кто-то должен был это сделать, Лер. Ты не сможешь, и Сергей не сможет. Кто-то должен был заставить их остановиться и подумать о том, что они делают и что происходит.

Она уходит, оставляя меня стоять на месте, пока за дверью снова плачет Лена. Это разбивает мне сердце, и сегодня мне больше, чем обычно, хочется быть тем человеком, к которому она обращается, когда ей больно.

Я хотел бы взять ее на руки и заставить всю боль уйти, но не могу. Не тогда, когда я сама являюсь причиной этой боли.

Глава 51

Сергей

Я спокойно вхожу в кабинет заместителя ректора, хотя вполне подозреваю, что меня ждет. В последнее время у нас с Лерой все было не очень хорошо. Я не думал, что может стать еще хуже, но не удивлюсь, если так окажется.

— Сергей Витальевич, присаживайтесь.

Я киваю первому заместителю матери Арины, ректора университета, которая сейчас находится в своем заслуженном отпуске, и напрягаюсь, когда вижу, что Лера уже сидит в кресле напротив него. Твою мать. Почему, черт возьми, мы с моей девочкой не можем просто взять и отдохнуть? Я сажусь рядом с ней, смирившись.

— До нас дошло, что вы двое нарушили политику нашего университета и этику ваших рабочих отношений, — говорит заместитель ректора, Михаил Федорович, с сожалеющим видом. Но стоит ему только посмотреть на меня, и в его взгляде появляется нотка раздражения.

— Что случилось? — спрашиваю я, прежде чем потянуться к Лере. Я беру ее за руку и переплетаю наши пальцы. Она напрягается, но я слегка качаю головой, давая понять, что все будет хорошо.

— Сегодня утром некоторые из наших работников, в том числе я, получил комплект фотографий, — говорит Михаил Федорович. Он поворачивает экран своего компьютера к нам и открывает одну из папок на рабочем столе.

Я присматриваюсь и сжимаю челюсти, когда обнаруживаю, что смотрю на десятки наших с Лерой фотографий, большинство из которых сделаны прямо у моей входной двери. Поскольку у нее паранойя по поводу того, что ее семья увидит нас вместе, мы следим за тем, чтобы не появляться на публике вместе, но в этой папке каким-то образом оказались все наши прощания с поцелуями на ночь. Какого черта?

Лера дрожит, ее дыхание неровное. Она паникует. Мне нужно как можно скорее все исправить. У нее и так слишком много забот. Судя по ее глазам, она близка к тому, чтобы сорваться и разрыдаться. Мне нужно вытащить ее отсюда.

— Мы с Валерией состоим в серьезных отношениях. Она уже сдала свою диссертацию, и к тому времени, как я приступил к своей должности, она уже почти закончила работу над диссертацией. Ее предыдущий научный руководитель сможет это подтвердить.

Михаил Федорович кивает.

— Если Иван Геннадьевич подтвердит, что она написала большую часть работы без вашего руководства, то к Валерии мы не будем применять санкций.

Он колеблется и отводит взгляд.

— Я… я могу попытаться спасти академическую карьеру Валерии, но не смогу спасти вашу.

Я ухмыляюсь и скрещиваю руки на груди.

— Ничего страшного. В любом случае, моему отцу нужно, чтобы я более активно участвовал в бизнесе. Мне давно пора отказаться от научной карьеры.

Думаю, если бы я на самом деле хотел остаться, по возвращении из отпуска моей мачехи проблему можно было бы решить по-другому, но никому не стоит об этом знать. Пора мне отпустить эту часть своей жизни.

— Постарайтесь подойти к этому делу объективно, Валерия писала свою работу слишком долго, чтобы так просто, на последнем этапе подготовки к выпуску все потерять. Надеюсь на ваше благоразумие, Михаил Федорович, — я звучу пугающе спокойно, и заместителя ректора это, кажется, крайне напрягает. — Принесу заявление об увольнении завтра утром.

Я утягиваю Леру за собой, и она не успевает вставить ни слова. Выглядя разбитой и крайне расстроенной, она все же не пытается накинуться на меня с обвинениями, а послушно идет рядом.

— Мы с тобой оба знаем, что это был вопрос времени. Мне давно пора было завязывать с работой здесь — теперь, когда правда раскрыта, она больше не сможет нам навредить.

Сомневаюсь, что Лера вообще понимает, как много для меня значила моя академическая карьера. Я бы никогда не отказался от нее ради кого-то, кроме этой невероятной девушки.

Мой телефон жужжит, и я морщусь, когда вижу одиннадцать пропущенных звонков от отца. Видимо, он уже в курсе.