Мой невыносимый телохранитель

Но от всех этих мыслей меня отвлекает открывшийся перед глазами вид. Большой каменный дом за высоким забором, ярко-зелёная крыша, беседка, увитая гирляндами плюща, цветущий вдалеке сад и простор изумрудного поля вокруг. А чуть дальше лес и ни единой живой души на горизонте. Иллюзия свободы и безопасности.

— Какой красивый дом, — выдыхаю, не сумев сдержать эмоции, а Тимур хмыкает. Как-то очень самодовольно, но уже через мгновение на его лице снова эта ледяная маска.

— Пойдём, принцесса. Моей гостьей будешь.

Тимур распахивает створку калитки и пропускает меня внутрь.

— Я не потеряюсь и не сбегу.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Какой же ты… сухарь.

Тимур пропускает мою реплику мимо ушей, а я вхожу в просторный двор. Он ухоженный, с идеально подстриженным газоном, на который так и тянет прилечь. Чуть дальше по курсу кусты смородины. Они усыпаны яркими горошинам ягод, налитых и даже по виду сочных. Воздух пьянит свежестью, и я вдыхаю его полной грудью, ёжусь от прохладного ветерка. На голых бёдрах толпы мурашек, руки мёрзнут и я растираю предплечья ладонями, согреваюсь.

— В доме теплее, — снова угадывает мои мысли Тимур и указывает рукой в сторону дома.

— Это… это твой дом? — спрашиваю, а Тимур кивает.

— Фамильное гнездо Каировых. Очень безопасное место.

Тимур запирает ворота. Его жесты размеренные, плавные, в них ни капли лихорадки.

Каиров так близко сейчас, так невыносимо близко, и я не сдерживаюсь — касаюсь его предплечья. Под пальцами жар мужского тела, гладкая смуглая кожа. Тимур остаётся спокойным, только смотрит на меня испытующе. Давит тяжестью взгляда. Облизываю губы, вмиг пересохшие, и каждый миллиметр тела покрывается мурашками.

— Ты играешь с огнём, — заламывает бровь насмешливо.

— Он не жжётся.

— Сгоришь же к чертям, — на мгновение сбрасывает ледяную маску, обнажая свою горящую огнём суть. — Всё это глупости, Элла. Забудь. Ты ребёнок.

— Тебе так кажется, Тим. Я уже давно взрослая, просто ты этого видеть не хочешь. Боишься.

— Никогда не смей брать меня на слабо.

Подаюсь вперёд, но Тимур отступает. Обливает меня ледяным взглядом, втягивает носом воздух, и ноздри трепещут. Он же борется с собой! Я же вижу это. Мне не показалось!

И вот, когда мне верится, что он приблизится, снова станет таким, каким был в моей комнате, он отступает на шаг и пятится.

— Твой отец доверил мне свою любимую дочь.

Как вердикт. Как приговор. Неужели то, что случилось в комнате, больше никогда не повторится? Сейчас, когда смотрю в ледяные глаза Тимура, легко проверить, что всё мне приснилось. Не было этого. Показалось. Но губы покалывает, а на спине остались горячие метки его касаний.

— Я тебя поняла, Тимур Каиров. Поняла.

— Умница, — улыбается как-то устало и идёт к дому. Знает, что не сбегу. Куда я от него денусь?

— Располагайся. Не хоромы, но это лучший вариант.

Конечно, это не дом отца, не привычные мне стены и комфорт. Но это дом Тимура — мужчины, которым я брежу вот уже три года. И мне здесь…

— Нравится. Очень красивый дом.

— Маленькая лгунья, — усмехается и потирает пальцами идеально выбритый подбородок.

— Ты недоверчивый сухарь!

— Ты же говорила, что любишь меня. Терпи.

— Не издевайся.

Тимур растягивает губы в ленивой улыбке, закладывает руки в карманы и молчит. О чём-то думает, но у меня не получается “прочесть” его эмоции — лицо остаётся бесстрастным. Как бы хотелось залезть к нему в голову, понять, что в ней творится. Но больше всего хочется узнать, есть ли в ней место мыслям обо мне. Оставила ли я в ледяном сердце свой след?

Наивная дура! Влюблённая идиотка! Мысленно бью себя по щекам, бужу снова уснувшую гордость, но глупое сердце рвётся к Тимуру. Наваждение какое-то. С первого взгляда самое настоящее наваждение.

— Тут будешь жить, — припечатывает словами, а я не знаю радоваться мне или биться головой об стенку.

— Мне нужны будут мои вещи. Компьютер, телефон… одежда. Я ведь не успела собраться.

— У тебя было много времени, теперь поздно.

— Но как мне без своих вещей? — обвожу рукой своё озябшее тело в тонкой майке и микрошортиках. Ночью я бегала вокруг дома, пыталась привести в порядок мысли, но у меня так и не получилось придумать что-то, что поможет отцу. — Хотя бы ноут и телефон можно?

— Исключено, — отрицательно качает головой, сжимает губы в тонкую нитку. — Всё необходимое тут есть, тебе хватит.

— Но мой телефон… там вся моя жизнь! И компьютер, — пытаюсь вразумить неуступчивого Тимура, объяснить, но он лишь снова качает головой.

— Потерпишь пока без разговоров с подружками и без женихов своих, — твёрдо, и я понимаю, что бесполезно настаивать. — Не будь дурой, Элла. Не та ситуация, чтобы глупости делать.

— У меня нет никаких женихов! — взрываюсь, готовая от бессилия топать ногами и метать яркие молнии.

— Твоя личная жизнь — последнее, что меня сейчас волнует. Моя обязанность — твоя безопасность, а всё остальное оставь себе. Если бы не твой отец, я бы никогда не возился с тобой. Но я ему должен, он мой друг, потому приходится наступить себе на горло.

Ну вот как он так может? Почему жестокий такой?