Мой нежный граф

— Я позволил остальным считать, что она сама отказалась от меня, ибо это был единственный благородный выход. Я не хотел доносить эту новость до общества и губить ей жизнь. Она и сама отлично с этим справлялась.

Кэролайн обняла его, удерживая голову на уровне своего лица.

— Я никогда не знала человека, которым бы восхищалась больше, чем тобой, Брент, — с обожанием прошептала она. — Я так горжусь, что ты мой муж.

Искренность, которая сквозила в ее голосе и выражении лица, как будто ослепила его на миг. Потом его замешательство сменилось нежностью. Брент заключил Кэролайн в объятия и слился с ней в глубоком, пылком поцелуе.

— Я хочу снова заняться с тобой любовью, Кэролайн, — мягким, охрипшим от страсти голосом сказал он.

— Я тоже тебя хочу, — шепнула она, безоговорочно отдаваясь его власти, тесно прижимаясь к нему, скользя кончиками пальцев по его спине и целуя мягкими, нежными касаниями. Услышав, как он застонал, и почувствовав его нарастающее желание на своем бедре, она внесла поправку: — Но предоставлю тебе щедроты своего тела с одним условием.

Брент медленно поднял голову и смерил ее довольным взглядом.

— Мне поистине страшно спрашивать, каким оно может быть.

Кэролайн опять расплылась в улыбке.

— Откуда у тебя взялась теплица?

Он расслабился, и его глаза блеснули.

— Она принадлежала моей матери.

— Твоя мать была ботаником? — удивленно спросила Кэролайн.

— Пыталась им быть. — Брент накрыл ее грудь ладонью. — Но ей не хватало твоего таланта и усердия.

Сердце ее преисполнилось радостью от его слов.

— Можно мне оставить ее? — почти взмолилась она, понимая, что выглядит робкой и неуверенной, но даже в таком порыве дерзости не смея посмотреть Бренту в глаза.

Вдруг, будто отвечая ей, Брент сдвинулся ниже и обхватил ртом ее сосок. Он принялся искусно вращать языком, посасывать, целовать, лишая ее сил. Кэролайн развела ноги, уступая его настойчивой руке.

Слова были уже не нужны.

Он вздрогнул, проснулся и резко сел на постели. Сердце глухо колотилось, тело покрылось потом. Глаза пытались привыкнуть к окружавшей его темноте, а мозг лихорадочно работал, разгоняя туман замешательства и стараясь погасить вспышку внезапно охватившего его страха.

Стояла глухая ночь, ибо свечи не горели; потух и камин. Он провел дрожащей рукой по голове, и память начала медленно расставлять все по местам.

Рядом лежала и мирно спала его жена. Когда глаза понемногу привыкли к слабому свету луны, он повернулся к ней. Чем дольше он на нее смотрел, тем больше успокаивалось его тело, расслаблялись мышцы, дыхание становилось глубоким и ровным.

Ее прекрасные волосы волнами рассыпались по подушке, лицо было повернуто к нему, но глаза плотно закрыты в глубоком сне. Одна грудь выглядывала из-под простыни, ее сосок затвердел от прохлады комнаты. Он машинально протянул руку и заботливо прикрыл ее одеялом. Потревоженная, она быстро перевернулась на живот и спрятала руки под подушку.

В груди у него защемило при мысли о прошлой ночи, о том, как страстно и красиво она любила его, отдавая ему не только тело, но и душу. И из-за их растущей близости прошлое как никогда наполнило его тревогой и беспокойством. Теперь, когда Кэролайн появилась в его жизни и стала для него всем, самые большие страхи затаились впереди, во тьме неизвестности.

Филипп узнал, что он жив. Таким был его кошмар, леденящий кровь и слишком похожий на реальность.

Филипп идет за ним — он чувствовал это в воздухе, в темноте, — и его милая, красивая жена станет мишенью убийцы. Розалин — дочь Кристин, и это сохранит ей жизнь. Он уже знал о ней, и давно. Но Кэролайн англичанка, и она принадлежит ему. И если этот факт станет известен французу, то заденет его за живое. Пока собственными глазами не увидит Филиппа мертвым, он не сможет спокойно жить и кошмарам не будет конца.

Он снова взглянул на Кэролайн. Лунный свет проникал сквозь окно, скользил по мягким изгибам ее спины, и ему вдруг неодолимо захотелось обнять ее. Он опустил на нее свое тело, накрылся вместе с ней одеялом и приник к ней. Брент привлек жену к себе и легко коснулся ладонью ее руки.

За всю жизнь, в которой были и одиночество, и разрушения войны, и ужасы смертельного рва, его никогда так не страшило будущее, как сейчас. Вероятно, Филипп уже в Англии, и само существование Кэролайн было теперь в его руках.

— Я уберегу тебя, любимая, — прошептал Брент в тишину ночи, пряча лицо в ее волосах. — Я уберегу тебя.

Глава восемнадцатая

Он наблюдал, как она идет к двери строения, а ее темные волосы свободно развеваются за спиной на ветру. В грязных руках она несла какую-то лозу, которую, по всей видимости, собиралась посадить внутри. Она не заметила его, прячущегося в густом кустарнике, и вообще, похоже, не подозревала о его присутствии в последние пять дней.

Это как нельзя радовало Филиппа.