Мой нежный враг

— Я с твоими ребятами не поеду, — сказала, даже не дав ему начать говорить.

— Я и не сомневался, — усмехнулся он. — Потому и вышел сам. Пойдем, отвезу тебя.

Я резко остановилась, уставилась на него. Взгляд такой родной и такой далекий одновременно… Не поддаваться, не поддаваться.

— Выставка без тебя зачахнет, и блондинка перенервничает.

— Переживут.

Он только снова усмехнулся, взял мою руку и положил себе на локоть. Его близость сразу обескуражила. Он повёл меня куда-то по парковке. Казалось, стало как-то неестественно тихо, и слышны были только наши шаги и стук моего сердца.

“Мерседес” подмигнул фарами на наше приближение. Ярослав открыл мне дверцу с пассажирской стороны. Я медлила, все ещё медлила, но села. Тут же окутало воспоминаниями: запах салона, болтающийся на зеркале заднего вида брелок. Странно, я даже внимания на него не обращала, а сейчас он так резко возник перед глазами, как и все остальное, словно стало ярче, показалось углами.

Ехали мы молча. И только когда остановились в моем дворе, Ярослав сказал:

— Твою машину парни пригонят.

— Спасибо, — кивнула я, берясь за ручку. Вот и все. Короткая встреча, даже без разговоров.

Ярослав не ответил, и я не стала смотреть на него, вышла из машины и побрела к подъездной двери. Не слышала шума, значит, стоит, не уезжает. Как дура, в каждом пролёте смотрела в окошко — стоит. Ждёт, когда я дома окажусь и свет зажгу? А то вдруг опять кто перехватит. Сама себе усмехнулась.

Дома закрылась и, разувшись, пошла в кухню. Зажгла свет и замерла возле выключателя. Ну что, досчитаем до десяти, потом выглянем в окно и никого не обнаружим? Или ещё поиграем в мазохистов — посмотрим, как он уезжает?

Я села на стул, вздохнула. Закрыла глаза, прислоняясь к стене. Раз, два, три, четыре… звонок в дверь раздался на десять, когда я как раз поднялась со стула.

Глава 40

Замерла, внутри тоже все замерло. Сердце и вовсе остановилось.

Дошла до двери, заглянула в глазок. Прислонилась лбом к двери. Глубоко выдохнула. А потом распахнула ее. И мы снова стояли, молчали, рассматривая друг друга.

— Войти можно? — спросил он.

— А зачем, Ярослав? — я сжала косяк пальцами. И снова тишина. Я подыскивала слова, чтобы отказать, и не находила. Смотрела на него, надеясь, что он уйдёт сам. Но он не уходил. Стоял, прожигая своим взглядом. И на мгновение показалось, что он чувствует то же, что и я. Что ему тоже больно, одиноко и не хватает… нас.

— Давай поговорим, Кать, — произнёс Ярослав мягко. Я снова сжала дверной косяк. Захлопнуть дверь, закрыть прошлое раз и навсегда. Один разговор ничего не изменит.

“А раз не изменит, так, может, поговорить?” — что-то внутри меня не было готово разорвать все окончательно.

И я отступила на пару шагов. Дверь захлопнулась, мы остались вдвоём в узком пространстве прихожей.

Ярослав сделал шаг ко мне, а я не успела отступить. А может, просто не смогла.

Его руки легли на мою талию, прижали к себе. Он уткнулся носом мне в волосы, вдохнул, я судорожно сглотнула, закрывая глаза.

Мужчина заправил прядь мне за ухо, чуть отстранившись, заглядывая в глаза.

— Ярослав… — прошептала я, чтобы все это прекратить, потому что это не разговор, который ничего не изменит. Это хуже. Это как ковырять рану, которая ещё даже не зажила. Он ведь уйдёт, непременно уйдёт, а мне что, мне опять заново?..

Внутренне я металась, но внешне стояла, не двигаясь, а Ярослав взял и поцеловал меня.

И все перестало иметь значение. Не надо, не надо, не надо — кричала я внутри. Не мучай меня, отпусти.

А сама вцепилась в плечи мужчины, ответила, наслаждаясь, захлёбываясь этим наслаждением. Словно вчера целовал меня, и словно вечность назад. Мы целовались и целовались, я оказалась у стены, прижатая его телом, в голове уже изрядно помутнело, когда Ярослав оторвался и сказал, тяжело дыша:

— Если ты хочешь, Кать, чтобы я ушёл, давай я сделаю это сейчас. Потому что ещё немного, и я не смогу.

Я смотрела в его глаза и понимала: он даёт мне возможность не ковырять рану. Пока ещё я могу отказаться. Только вот я знала: не могу. Не могу.

И я потянулась навстречу и поцеловала. Знаю, что буду потом жалеть и мучаться, все знаю. Но все это будет потом, я слишком истосковалась по этому мужчине.

Очень скоро мы оказались в постели, и на какое-то время весь мир перестал иметь значение, и снова были только я и он.

А потом мы лежали рядом друг с другом, молчали, глядя в потолок. Сначала я просто не могла думать, потом не знала, что сказать, а потом боялась, что как только скажу — все кончится. Слова упадут между нами глухой стеной, и наступит неловкость, я буду сидеть, обмотанная одеялом, у стены. Смотреть, как он одевается, стоя спиной ко мне. А потом он уйдёт. Навсегда. Потому что я знаю: я не смогу жить в роли любовницы отступая к случаю. И наверное, лучше мне самой все закончить.

— Я останусь на ночь? — услышала его вопрос, когда уже открыла рот. Так удивилась, что приподнялась на локте посмотреть, вправду ли он.

— Ты… серьёзно?

— Похоже, что я шучу? — он повернул ко мне лицо.

Немного помолчав, я села, кутаясь в одеяло.