Мой нежный завоеватель

Вино сделало свое дело. Только человек, близко знакомый с македонским завоевателем, мог сказать, сколько именно пьянящей жидкости он употребил. В подобном состоянии он никогда не пошатывался и не запинался, а говорил даже более четко. Правда, при этом царь становился более коварным и даже, как полагала Роксана, смертельно опасным. Лишь мгновение здравый смысл сдерживал ее порыв, но затем охватившее Роксану отчаяние из-за попранной гордости смело все преграды.

— Как пожелает мой господин, — тихо сказала она, затем встала, шепнула что-то слуге и направилась к занавесу, чтобы дать необходимые указания музыкантам.

Александр рассмеялся.

— Похоже, моя жена порадует наше собрание редкостным представлением.

Слуги погасили большую часть ламп в зале и внесли бронзовый котел, из которого вырывались мерцающие языки пламени; в это время полилась полная сладострастия мелодия. В затемненном помещении царила атмосфера первобытной жизни. Высокие звуки свирелей окунулись в глухой рокот барабанов, чтобы затем воспарить над ним, вызывая у слушателей воспоминания о былых временах.

Роксана, опустившись на колени, замерла в центре комнаты; ее неподвижное тело было окутано тончайшим покрывалом, а золотистые волосы сверкали, словно водопад меди и золота, скрывая неземную красоту лица. Зал наполнил мерный ритм, вызывая у присутствующих воспоминания о минутах безумной страсти и затрагивая чувствительные струны души, и это в равной мере ощущали как греки, так и азиаты.

Затем пальцы Роксаны стали медленно оживать, вначале едва заметно, а затем более явственно, вздрагивая в такт чувственному ритму. Какое-то время двигались только ее руки, а затем она поднялась с пола с грацией воды, текущей по скале.

Складки шелка обвивали ее, лаская тело и подчеркивая его женственные изгибы. Под покрывалом не было видно лица, кроме темных пронзительных глаз, которые, казалось, заглядывали в душу каждому из мужчин. Она кружила перед ними, подобно чарующему видению, скорее сказочному, чем земному, словно парила между небом и землей. Раскинув руки, Роксана плавно изгибала их в такт ударам барабанов, а звуки дудки, поддерживая этот ритм, гипнотизировали слушателей. Она сбросила покрывало на пол и начала вращать бедрами, а в это время ритм музыки стал ускоряться, превращая мистическое очарование в плотскую энергию.

Охваченный необоримым желанием, Александр ощутил, что во рту у него пересохло. Темный локон упал на его лицо, когда он наклонился вперед, вцепившись в край стола.

Роксана бросила в огонь горсть голубого порошка, и пламя засверкало разноцветными искрами. Темп мелодии, творимой барабанами и свирелями, снова ускорился. В мерцающем свете огня бедра Роксаны двигались все быстрее и быстрее, а голые пятки, окрашенные хной, замелькали под тонкими шелковыми штанами, почти ничего не скрывающими.

Лоб Александра покрылся испариной.

Очередное покрывало полетело на пол. Туника Роксаны взлетела в вихре танца, позволяя мельком увидеть прикрытые шелком груди и обнаженную талию, когда она отклонилась назад так сильно, что ее волосы начали подметать пол, а покрывало соскользнуло с лица. Александр уставился на ее извивающееся волной тело с неприкрытым вожделением. Он непроизвольно встал и спустился с помоста, не отрывая от нее взгляда.

Музыка становилась все более необузданной и быстрой, достигнув апогея первобытной страсти перед тем, как резко оборваться, когда Роксана опустилась у ног Александра. Ее кожа блестела от пота, а накрашенные глаза вызывающе сверкали.

На бесконечно долгое мгновение воцарилась полнейшая тишина, а затем Пердикка и Птолемей вскочили на ноги, крича от восторга и бешено аплодируя. К ним присоединился даже Гефестион.

— Превосходно! — прозвучал его голос в одобрительном хоре.

Александр поймал руку Роксаны и поднял ее на ноги. Он заключил ее в свои объятия и поцеловал в губы. Мужчины добродушно рассмеялись. Только гречанка помрачнела.

— Желаю вам всем доброй ночи, — произнес Александр и, перекинув Роксану через плечо, вышел из зала.

— За подобный спектакль мне следовало бы осудить тебя перед всеми, — сказал он, прижимая ее к себе и на ходу лаская губами ее шею и груди.

— Ты сам попросил меня станцевать, — напомнила она. — А теперь злишься.

— Вовсе не злюсь… будь я проклят, Роксана! Ты лишила меня разума. — Он жадно поцеловал ее. — Ты еще пожалеешь об этом ночью, женщина, — пообещал он, скользя пальцами по тайным изгибам ее тела.

Ошеломленные стражники, несшие караул возле царской спальни, поспешили распахнуть для них дверь, а затем быстро закрыли ее за ними. Александр опустил Роксану на покрывало из шкуры тигра, обнажая ее высокие груди и зарываясь в них лицом.

— Твой бактриец, забыв о своих обязанностях, оставил тебя одну сегодня днем, — тоном обвинителя заявил он. — Ты могла погибнуть.

Она высвободилась из его объятий и села на кровати.

— Это моя ошибка. Я послала его вернуть Акиру в ее обиталище, так как не ожидала встретить опасность в твоем лагере.

Его лицо помрачнело.