Мой новый твой мир

Секунда невероятной лёгкости, что в этот раз меня совсем не напугала, и мы вышли в темном кабинете, где до этого я была лишь однажды.

Он выпустил мою руку и поспешно шагнул в сторону, замирая у одного из многочисленных стеллажей с книгами и, похоже, совершенно потеряв ко мне интерес. Секунду спустя, что-то бормоча себе под нос, он начал торопливо перебирать книги на полках.

Я же развернулась и стала обходить кабинет, наконец получив возможность осмотреться. Подойдя к стене с книгами, противоположной той, где сейчас стоял Роутек, я двинулась вдоль стеллажей, осторожно касаясь пальцами корешков книг. Практически все они были покрыты тонким слоем пыли, лишь кое-где виднелись, однако, следы пальцев — эти книги доставали.

Пройдя пару секций, то и дело оглядываясь на блондина, продолжавшего поиски только ему ведомого издания, я остановилась у полки, ранее не замеченной. На ней неровно стояли фотографии в деревянных рамках, покрытые таким слоем пыли, что было невозможно разобрать там изображенное.

Протянув руку, я осторожно стерла пыль с ближайшей ко мне фотографии. Ничего, однако, разобрать не удалось, и я потянулась к следующей. Протерла стекло и с удивлением воззрилась на изображение молодого мужчины лет двадцати пяти. Зеленые глаза, темные, но не черные волосы. Что-то в его лице показалось очень знакомым, но что именно заставило меня так думать, я понять не смогла.

Следующую фотографию пришлось взять в руки, так как смахнуть пыль с нее, пока она стояла среди других снимков, было проблематично. Оттерев с карточки грязь, я повернула изображение к свету. Со снимка на меня смотрели двое: совсем еще молодая девушка с аккуратной прической и красивый, счастливо улыбающийся Ксандр Роутек. Одной рукой он прижимал к своему боку будто смутившуюся девушку, а вторую засунул в карман брюк. Весь его вид говорил о том, что он счастлив и совершенно беззаботен. Светлые волосы растрепались, шальная улыбка растягивала губы, а лицо с невероятно светлыми глазами было столь же невероятно красиво.

Ксандр Роутек выглядел настоящим красавцем. Это сейчас все портили и леденящий внутренности взгляд глаз, и хмурое, слишком надменное выражение лица. Даже шрам, что так привлекал мое внимание в первое время, не делал из него такого уж чудовища. Но взгляд…

Я зябко поежилась и, развернувшись, посмотрела на его спину, мощную, с гордым разворотом плеч. На то, как уверенно он стоял, хотя наверняка испытывал боль в ноге, на которую никогда не жаловался, но и не особо скрывал. И не понимала, что именно заставляло его после всего произошедшего продолжать общаться с этой женщиной. Слова вырвались сами собой:

— Это правда?

— Что именно? — Роутек замер, не оглядываясь.

— Вы спасли ее, а она вас бросила и ушла к вашему брату?

Роутек, кажется, окаменел после моих слов, а я готова была себе по губам надавать. Как я вообще решилась на этот вопрос? Как посмела спросить его об этом? Я не понимала, только что-то внутри подталкивало меня, требовало, чтобы я сделала это.

Я никак не могла принять тот факт, что она собиралась замуж за одного и при этом столь провокационно вела себя с другим. Там, в саду, когда Лидия ластилась всем телом к Роутеку, я и подумать не могла, что между ними такая огромная пропасть.

— Это совершенно не твое дело, — резко выдохнул он.

— Простите, я… — сглотнула, ощутив, как под его разъяренным взглядом леденеют внутренности. — Я…

Он развернулся и, буквально в два шага приблизившись ко мне, выдернул из руки фотографию, даже не глянув на нее, швырнул обратно на полку, сбивая остальные, что тут же попадали с грохотом. Я втянула голову в плечи, готовая к новому взрыву.

— Черт! — прорычал он, как-то болезненно морщась, раздосадованный то ли упавшими фотографиями, то ли собственной вспышкой ярости.

Склонившись, он внимательно всмотрелся в мое лицо, словно пытался найти там ответ на свой незаданный вопрос. Я нервно переступила голыми пятками по полу, зябко поджимая пальцы. Это движение заставило его замереть на мгновение, а в следующую секунду меня уже подхватили на руки и практически уронили в темноту.

Приземлилась я на свою собственную кровать в общежитии.

— Мама! — только и успела выкрикнуть, плюхнувшись на матрац и тут же подскочив, запутавшись в покрывале. — Эй, подождите! Не оставляйте меня так! Господин Роутек! Господин Роутек! А вещи? Ну же!

Я застыла, поняв, что осталась в комнате одна. Откинувшись на подушку, со злостью ударила кулаком по матрацу.

— Черт! Черт! Черт! Ну и дура! Настоящая дура!

Я снова с силой ударила по кровати, когда краем глаза заметила тень в углу комнаты, а в следующую секунду меня придавило к постели. Темнота на этот раз была со всех сторон, она давила, однако не лишая меня возможности дышать. Ощущения падения тоже не было, лишь где-то на краю сознания прошелестело:

— Спи… — И теплое дыхание коснулось губ.

Глава 40