Мой обман

Милее и роднее момента сложно вспомнить. Может будут и ещё, но мне хочется каждое утро так.

Лера мягко и аккуратно потягивается плечами, поворачивая голову ко мне и открывает глаза.

— Ты чего улыбаешься? — кивает мне, прикрывая свободной рукой рот, чтобы зевнуть.

— Нравится просыпаться с тобой, — отвечаю, но пальцы не разжимаю и не отпускаю ее.

— Ммм, понятно, — кивает, и медленно переворачивается на бок ко мне лицом. Я придерживаю, чтобы она не напрягала живот. — А больше ничего не нравится?

Поднимает бровь и следом уголок губ. С ума схожу от этих намеков. Как поджимает губы и скользит ими одна по другой, смачивая. Я бы эти губы увлажнил…

— Мне надо уже идти, хочу съездить домой и душ принять перед работой, — перевожу разговор на другую тему и чуть сильнее сжимаю ее ладонь на прощание.

Озвучиваю все, что собираюсь сделать. Знаю же, что ей нельзя нервничать, а не могу не делать этого. Еле сдерживаюсь, чтобы сохранять такой спокойный и невозмутимый вид.

Я отвожу взгляд, давая ей немножко свободы и шумно выдыхаю, как знак того, что надо заканчивать. Заметить не успеваю, как девушка наконец сокращает расстояние между нами и первой касается моих губ своими. Ладошкой своей накрывает мою шею и притягивает к себе. Мягкие и такие вкусные губы. Обожаю их. Оказывается, скучал по ней сильнее, чем думал. Воспоминания яркими вспышками взрываются в памяти. Поцелуй на набережной, ночь после свадьбы и те несколько дней в ее квартире… Ведь все можно вернуть. Написать вторую часть истории и не дать никому закончить все плохо. Крепко держаться друг за друга и никогда не отпускать.

Свободной рукой скольжу по талии, между лопаток, задерживаясь на шее.

Обнимаю ее и аккуратно переворачиваю на спину, так ее можно неподвижно зафиксировать.

Время останавливается, а обиды окончательно стираются, когда вот так рядом, подо мной. Как впивается ноготками мне в футболку… как руки запускает в волосы и кончиками пальцев ведёт по затылку. Жадно целует, жалея о том, что сама отказалась от этого. Скучала… Чувствую в каждом стоне и тяжёлом выдохе.

— Миш, у тебя было что-то с ней? — шепчет в губы и прерывает поцелуй.

— С кем с ней? — приподнимаюсь на локтях и заглядываю в глаза.

— С секретаршей твоей.

— Нет, кроме одного поцелуя, скрывать не буду. Хотел понять, соскучился ли по женским губам или по твоим губам…

— И что? — часто дышит, надуваясь пузырем, и смотрит в глаза. Что толку обманывать, если она и так поймет, что вру.

— Ну я же с тобой сейчас, а не с ней. Значит, всё-таки по твоим. И это было давно. Ещё до твоей аварии.

Успокаиваю ее, сглаживая шероховатости наших отношений. Как бы не пыталась злиться, но ей приятно это слышать.

— Можешь повторить, что ты тогда сказал: "Зачем мне она…"

— Зачем мне она, — повторяю для нее и усмехаюсь, — если у меня если вы. — Лера улыбается в ответ и снова тянется за поцелуем.

Если бы не ее угроза выкидыша… не уйти мне на работу сегодня. Но я отпускаю увлажненные губы и скольжу вдоль овала лица к уху. Ловлю каждое поднятие груди и тяжёлое дыхание.

Как обхватывает меня одной ногой и заставляет прогуляться руками и там.

Поднимаюсь на лифте на свой этаж в офис и сам с себя смеюсь. До сих пор, наверное, уши красные от того, что нас застукала разносчица еды. Пусть мы всего-то лежали и целовались и ничего не вышло из-под контроля, но момент, когда тебя словили, как подростка, теперь будет моей личной взрослой травмой.

— Михаил Егорович, я могу зайти? — вырывает из мыслей голос Вероники. И меня как на отпущенной резинке рогатки возвращает назад. Решать такие проблемы придется сразу, а не откладывать в надежде, что само как-нибудь разрулится.

— Да, Вероника, заходите. — Иду мимо нее и не закрываю за собой дверь. — Вы написали заявление? — Киваю вдогонку через плечо, когда слышу позади семенящий стук каблуков.

— Я как раз по этому поводу. Я хочу извинится. Я вела себя некорректно в пятницу. Я не должна была этого делать. Михаил, этого больше не повторится.

— Прекрасно, что вы все осознаете, Вероника. И если бы вы говорили о ком-то другом, тогда я бы еще подумал, но про Леру нет. Я не могу вас оставить.

— Леру?

— Да, Леру, а что?

— Когда это она стала Лерой?

Замечаю, как кривится, когда всего лишь произносит ее имя и вскидывает руки вверх.

— Отчитываться перед тобой я не должен, но говорить так о своей девушке не позволю.

— О своей девушке? — Ее руки, жестикулирующие активно до этого, опускаются от безысходности. — О какой своей девушке? Ты меня целовал. Я думала…

— Ты не то подумала… — перебиваю Веронику. — Тогда мы с ней были в ссоре и я…

— Воспользовался мной, да? — Она все помнит и, конечно, не упустит возможности мне напомнить об этом. Минутная слабость, чуть не ставшая драмой.

— Дальше поцелуя же не зашло, поэтому считай, что ничего не было.

— Считай, что не было…? А она знает, что ничего не было? — Ухмыляется так, будто у нее есть на руках какой-то козырь. — И в гостинице тоже ничего не было?

— Фантазии свои притормози. Она все знает, поэтому можешь не напрягаться. Я ничего не скрывал от нее.