Мой однолюб

Привстаю, скидываю ноги на пол и опускаюсь на твердую грудь. Ваня окольцовывает мои плечи и словно дышать перестает. Замираем оба.

– Как так получилось, что плавать не умеешь? – звучит в тишине. – Это ведь как езда на велосипеде – база.

– А я и на велосипеде не умею, – дую губы.

– Пиздец… А ролики знаешь че такое?

– Видеоролики? – давлю смешок.

– У тебя вообще детство было? – он дальше допытывается.

Умиротворенно вздыхаю. К такому Ване – немного язвительному и дерзкому, я привыкла больше, чем к «старшему брату».

– Зато я много другого умею. Посуду мыть, лампочку там вставить, засор в раковине устранить, – перечисляю быстро. – В быту я просто незаменима…

– Ну ё-моё, – Соболев хрипло смеется. – Я запомню, Тая.

Его ладонь ласково поглаживает моё плечо, шорты снова морщатся в паху, а тело вот-вот сгорит от жара, который уже по традиции передается мне, заставляет поднять голову и сквозь пелену посмотреть в его глаза растерянным взглядом.

Под мерный звук раскачивающейся на волнах яхты, мужские губы набрасываются на мои, а горячие пальцы стискивают подбородок. Приоткрываю рот, встречая напористый язык, и болезненно стону, когда нижнюю губу словно кипятком обжигает.

– Болит, да? – отклоняется Ваня.

Большим пальцем осторожно оглаживает место укуса. Внимательно изучает.

– Чуть-чуть.

– Блин. Прости.

Виноватый Соболев выглядит не менее мило, чем возбужденный. Снова укладываюсь ему на плечо, разглядываю широкий подбородок.

– Все нормально, Вань, – вздыхаю умиротворенно.

– Нет. Это ненормально, – мотает он головой и хмурится. – Не знаю, что на меня нашло. У меня такое впервые. Я сожалею, что причинил тебе боль.

– Значит, я какая-то ненормальная, – вздыхаю, прикрывая глаза. – Потому что, даже когда ты делаешь мне больно, Соболев, я не чувствую себя глубоко несчастной.

Слышу, как Ваня грустно усмехается:

– Дурочка…

– Это правда, – шепчу доверчиво. – Мне даже приятно…

Смущаюсь.

Мой спаситель бережно прикладывается влажными губами к моему лбу и, качая головой, строго произносит:

– Никому и никогда так больше не говори, Тая. Никогда и никому.

Глава 13. Тая

Как и бывает обычно в отпуске, следующие несколько дней проносятся жаркой, грязной от белого песка вереницей.

Родители возвращаются из своего мини-путешествия.

Один день мы посвящаем совместной поездке в Анталию, где посещаем большой торговый центр. Под монотонное ворчание мамы там я покупаю себе кучу летних модных вещичек. Затем мы возвращаемся в отель и ужинаем вместе.

Я рассказываю, как Соболевы приглашали меня к себе, мама задает кучу уточняющих деталей.

Яна Альбертовна всегда ей импонировала. Думаю, мама была бы рада иметь такую подругу, но из-за работы у неё совсем нет времени. Как и у отца.

Следующие два дня я практически полностью провожу на пляже. Именно так, как это было задумано ещё до встречи с Соболевыми. Знакомлюсь со своей соседкой-одногодкой по имени Злата. Стройной, жгучей брюнеткой из Москвы. Она прилетела в Турцию одна и так же, как и я, абсолютно не намерена расхаживать по ночным клубам или отельным дискотекам. Злата сказала, что уже нагулялась и у нее на эту поездку совершенно другие цели. Какие именно я уточнять не стала.

Мы довольно комфортно проводим время вдвоём. Загораем, а гуляя по вечерам, много болтаем на девичьи темы, вроде любимого средства, выравнивающего тон лица или последних коллекций известных брендов. Я знакома с модой, благодаря конкурсам, а Злата так вообще разбирается в них, как рыба в воде. Говорит, что сама по себе научилась.

С Ваней, моим спасителем и змием-искусителем, эти дни мы не сталкиваемся. Я, конечно, виню себя и своё признание на эмоциях. Не надо было…

Несколько раз открываю Телеграм, чтобы написать, но каждый раз, увидев надпись «был(а) недавно», убираю телефон подальше. Соболев жив, его не съели ханты-мансийские акулы. Просто он не хочет общаться со мной.

Прими и отпусти, Тайка.

В один из темных, прохладных вечеров, прогуливаясь со Златой мимо огороженных кустарниками вилл, застаем семейство Соболевых на террасе. Они громко смеются и шутят. А мы невольно останавливаемся, чтобы подглядеть.

Уж слишком заразительно хохочут.

Богдан Анатольевич, папа Вани, крепко держит на руках маленькую, пухлую девочку со смешными крохотными хвостиками. Яна Альбертовна кормит её с ложки, аккуратно вытирает заляпанный подбородок и улыбается.

– Мама, – слышу голос, очень похожий на Сонькин, только взрослее. – Она должна сама научиться кушать и одеваться. Скоро в детский сад, а вы ее с ложки кормите. Ну сколько можно говорить?

– Вот, скажи, домой приедете и учитесь, – пропевает Яна Альбертовна, целуя девочку в пухлую щечку. – А бабушке с дедушкой дайте повозиться.

– Мам…

– Машка, – смеется Богдан Анатольевич, поворачиваясь. – Ну оттого, что мама Ксюшеньку пару раз покормит, ничего не случится. Вы там в своей Москве, и так не видимся толком. Дай нам поводиться, старикам. И не переживай. И есть научится, и одеваться, и нервы парням мотать…

– Пап, ну какие парни?