Мои останкинские сны и субъективные мысли

На командировку нам дали всего пять дней: Украина — Полтава, Ивано-Франковск, город Броды Львовской области, а потом Беларусь — Минск, Брест и обратно в Москву. Просил неделю — руководство посчитало, что слишком много.

Командировка начиналась весело. У Первого канала были проблемы с деньгами. Мне так объяснили. Руководство решало — как бы сэкономить. Хотя бы на гостинице. Предложили — можем ли мы с оператором снимать днём, а ночь проводить в пути: спать в автобусе, поезде, в крайнем случае — на вокзале. На полном серьёзе предлагали. Я возражал — мол, а мыться мы должны будем в Днепре, да? Как бездомные индусы в Ганге? Понимаю, командировки в «горячие точки» — там часто воды, чтобы зубы почистить, не найти. Но… «Это же Первый канал! Здесь на Первом всё дорого и круто!» А денег выделили — на прожиточный минимум.

Пока думали-решали, наступил крайний срок выезда в Украину — мы могли опоздать, провалить все договорённости. И тут руководство испугалось. На поезде — уже не успеем, билеты на самолёт остались самые дорогие. И в Киев с оператором Максимом Дороховым летели бизнес-классом, билет в один конец — больше тысячи долларов. Вот всё у них так…

Официальный глава ООО «Зелёная Студия» Андрей Макаров вплоть до последнего дня не подписывал приказ о выдаче командировочных. Не потому, что не хотел, а потому, что так на Первом принято. Логика в этом организационном бардаке была. Ведь всё могло поменяться в самый последний момент, кардинально. Так что — зачем подписывать документы, выдавать командировочные, договариваться о точной дате, если всё может быть изменено. Или, вообще, отменено.

Платить украинскому коллеге за «исходник»[141] про Хельмута Хейслера и Николая Кузьменко Макаров тоже не торопился. В последний день мне об этом сообщили в бухгалтерии. Бросаю дела, бегу к нему в кабинет.

— В чём проблема, я не понимаю? Никонова же визу поставила.

— Нууу, — попытался этот скользкий человек поиграть в начальника. — Понимаете — это же дорого!

— 500 долларов за эксклюзив — это дорого?

— А ты можешь ещё с ним поторговаться, а? Мы, например, сюжеты заказываем в провинции за 50-100 баксов.

Я поднялся и собрался уходить.

— Понятно! Торговаться не собираюсь. Я могу сам из своего кармана заплатить.

О! Это на него подействовало. Видимо, для них это было анормально. Так человек не может говорить.

— Ну, что Вы?! Ну, что Вы?! Всё, всё, всё! Подписываю, подписываю. Вот — смотрите.

Детский сад… А, может, он перед новым сотрудником хотел выпендриться. Ну, комплексует человек: название должности громкое, секретарша, кабинет, водитель, представительские расходы, а в реальности — от него требуется только подписывать документы, выполнять поручения Никоновой и Синельщиковой…

Украина. Ивано-Франковск. 12 июня.

Ветеран 14-й гренадёрской дивизии «Галичина» пан Володимир Малкош в своей квартире рассказывает нам, что войну встретил за линией фронта — в Галиции. Достаёт из шкафа свой парадный китель и с гордостью показывает нам свои медали.

— Это медаль за участие в УПА. Эта медаль за Броды. Эта медаль за Норильское восстание. Когда умер Сталин мы подняли восстание — два месяца бунтовали. Потом заехали кавалеристы, техника и… — старик тяжело вздыхает. — Лагерь потом наш расформировали.

На свои 84 года он не выглядит. Подтянут. Старается держать осанку. Да и парадная форма немецкой дивизии его стройнит. Очень доброжелательный, интеллигентный и искренне мягкий человек. Пока идём на встречу с его фронтовым товарищем, разговорились.

— Наша дивизия входила в состав элитных войсковых соединений Waffen-SS. Мы карательными операциями не занимались. Не путайте нас с полицейскими силами SS. Нас немцы целый год тренировали, прежде чем мы попали на фронт. А в дивизию я вступил добровольно — в 19 лет, это было весной 43-го.

— Зачем? Вы же могли отсидеться?

— Как это так — отсидеться, — ветеран удивляется — даже остановился — но потом доброжелательно улыбается: — Я же нужен был Украине.

Это пан Малкош говорит просто — словно о чём-то естественном.

— Мы считали, что от большевиков Украине больше зла, чем от немцев. Мы же видели! Знали, что они сделали с украинской интеллигенцией, с деревней. Проводили насильственную русификацию. Немцы с украинцами на оккупированной территории вели себя намного, намного грамотнее. В 43-м все уже понимали, что немцы уйдут, и с Красной Армией Украина останется один на один. А как воевать без оружия, без подготовки, без армии.

Летом 44-го пан Малкош попал в окружение под Бродами. Не смог вырваться с основными силами дивизии, скрылся в лесах. Вступил в УПА[142] (во фракцию бандеровцев). В начале 46-го был арестован и провёл в советских лагерях почти 23 года.

— Не жалеете? Вся молодость прошла ведь…

— Нисколько! Нисколько! Молодость прошла не зря… Для Украины — не зря!

Задумался.