Мои останкинские сны и субъективные мысли

Да, за время «переписки» с надзорными органами узнал главное — что российский чиновник любит больше всего. Он любит писать.

Нет, не Захар Прилепин писатель. Это он, обычный российский чинушка — писатель. Принципиальный писатель. Ему спокойнее, удобнее, приятнее написать отписку, чем поднять пятую точку и пойти сделать что-то. Даже если ему тяжело, с трудом превозмогая муки слова — сядет и напишет. Мастера эпистолярного жанра. Письма Онегина и Татьяны.

Столько денег ежегодно тратят на письма. Целый бюджет небольшой африканской страны.

А ещё, выходит, каждый российский чинушка — это большой философ. Гегель. Георг Вильгельм Фридрих. В душЕ. В тепле. Кабинетном. «Всякая действительность разумна». Философ, потому что мыслит, надеется — со временем всё разрешится само собой. Да, пока ничего не происходит. Пока. Но он мыслит и надеется…

Россия — это страна-мечта. Мечта для чинуш.

Они думают — я пишу, прошу их, выпрашиваю у них что-то. Благодарностей от меня ждут…

Неееет! Я требую!

Подлецы, работайте!

Думаете, вы надо мною издеваетесь? Это я над вами издеваюсь. Мне нужны ваши имена, фамилии, отчества.

Чтобы ваши дети и внуки стыдились вас…

Мне писали отовсюду. Они писали.

Из «Администрации Президента Российской Федерации». Главный советник департамента аналитического и организационного обеспечения «В. Юрин» скромно — коротко — ответил. Обращение, мол, рассмотрено, не волнуйтесь, и отправлено в Государственную инспекцию труда в г. Москве. Там всё заглохло.

Из «Аппарата уполномоченного по правам человека в Российской Федерации». Из конторки либерала, социалиста, гуманиста-беспогонника Лукина Владимира Петровича. Замначальника отдела защиты трудовых прав человека Т.И. Цупор. Назвал меня уважаемым и послал в суд.

И там всё заглохло.

Тоже сослался на закон.

Закон!

Закон у них — это закон Системы.

Закон = Система!

Вот из Комитета Госдумы по труду и социальной политике пришёл более-менее нормальный ответ. Я писал председателю Комитета Андрею Исаеву. А ответил его 1-й зам — Ильдар Габрахманов. 16 апреля 2009 года. На двух листах. Суть в одном абзаце: «под давлением со стороны работодателя… подписали гражданско-правовой договор об оказании услуг… в действительности находились на тот момент в трудовых отношениях… что воспрепятствовало реализации Вами трудовых прав при увольнении…» Всё! Не могу сказать «спасибо». Мне говорят: «О, да это же единорос! Это же аргумент! Показатель!» А мне этого мало. Они — наёмные менеджеры. Тем более, далее по тексту — снова ссылки на закон! И результата нет. Комитет Госдумы по труду и социальной политике! Тишина…

А из Общественной палаты даже не ответили. Я писал зампредседателя Комиссии по трудовым отношениям и пенсионному обеспечению Татьяне Алексеевой. Олеговне. Даже отписку не прислала. Ну, да — их же закон не обязывает. Ни полномочий, ни ответственности. Одна бутафория.

Им это неинтересно!

6 августа. Мосгорсуд.

Судебная коллегия по гражданским делам. Председатель Жбанова Татьяна Ивановна. И ещё две — Васильева Ирина Владимировна и Кирова Татьяна Владимировна. Целая «тройка». Троица — сами, наверное, так считают. Наделены властью — судить и миловать. Важные дамочки. Дородные. Пухленькие. Довольные. Осознают свою миссию. Свою роль.

Начинают. Проверяют, кто явился. Состав суда объявлен. Выясняют — есть ли ходатайства.

Мы с Олегом Бабичем — Влада в тот день с нами нет, сказал, что уверен в результате на этой стадии — просим выслушать свидетеля.

Тут врывается прокурор Макирова Елена Эдуардовна, должность — старший помощник прокурора Прокуратуры города Москвы. Опаздывает. Запыхается. Видимо, занята была. Чем-то важным. Женщина с внешностью, от которой тащатся сотрудники прокуратуры и другие «силовики». Непристойные каблуки, волосы крашеные, высокая объёмистая причёска, большая грудь, самодовольное выражение лица — всё по форме.

Вячеслав Мирончук, юрист «Зелёной Студии» возражает против допроса свидетеля. Прокурор с высокой объёмистой причёской тоже. Суду этого достаточно — «отказать в заявленном ходатайстве». «Посовещавшись на месте».

Дают слово мне. Повторяю доводы из кассации — мол, в решении суда первой инстанции никакой правовой оценки, судья скопировала в документ тексты законов. И далее. Про «трудовую». Про копию приказа. Про аудиозапись телефонных переговоров. Про свидетелей, которые подтверждали мою работу в феврале. Про подделку подписи в Журнале учёта движений трудовых книжек… Про всё то, что федеральный судья Останкинского районного суда города Москвы Екатерина Дорохина не заметила — «именем Российской Федерации»…

Председательствующая Татьяна Жбанова удивляется:

— Неужели вы не говорили это в Останкинском суде?

— Говорили.

Вся тройка смотрит друг на дружку. Не верят. Или делают вид, что не верят.

— Вы заявляли в суде первой инстанции о сроке — о том, что копию приказа получили лишь в марте, о «трудовой»?

— Да, да, говорили! — отвечаем вместе с Олегом Бабичем.

Дополняю: