Мои останкинские сны и субъективные мысли

«Они этого не стоят. Не церемонься. Подыграй, он поверит — потому что ждёт что-то в этом роде», — напирало злорадство.

И я «раскололся».

— Майя, только Вам, — зашептал я ей с очень серьезным лицом. — Это — специальное задание от руководства. Вчера вечером получил от начальства — сделать черный пиар Черкесову. Так и сказали: «Надо его с дерьмом смешать!» Вопросы мне специально расписали…

Я помедлил. Убедился в попадании в цель и добавил.

— Но только между нами. Я на Вас рассчитываю.

— Спасибо, — она смотрела снизу вверх мне в глаза и читала в них, надеюсь, я хорошо играл, искренность и честность. — Спасибо.

Осеклась, едва не добавив что-то вроде «Родина вас не забудет».

— Не надо благодарностей, — помог я ей. — Мне самому неприятно это делать.

Майя Иванова протянула мне руку для рукопожатия, пытаясь сделать это как можно крепче. Там, рядом, за нашими спинами, но как будто где-то далеко, продолжалась жизнь — что-то говорил Черкесов, громко сопел Доктор Брандт, слушали и записывали коллеги. А мы, мы на мгновение оказались одни, вдвоем, как два человека, достигших состояния прекрасного человекодружия. Обычный пресс-секретарь и обычный журналист, смотрели друг другу в глаза и пожимали друг другу руки. Одна с благодарностью, другой — с подлыми намерениями.

— Только — ни-ко-му! Майя!

— Честно, — левую руку она положила на свою грудь в области сердца. — Честно! Даю Вам слово… коллега.

Я отвернулся и, понурив голову, медленно пошел в здание школы. Войдя, сразу бросился к окну, выходящему во двор. Осторожно выглядываю. Так и есть! Майя Иванова оттащила своего шефа от журналистов, встала на цыпочки и быстро-быстро что-то шепчет ему на ухо, все время поглядывая в сторону главных дверей школы, где я скрылся. Виктор Черкесов склонился к своему пресс-секретарю, почти присел. Лицо его выражало бурю эмоций, бушующих у него внутри. Мне даже из-за стекла было видно, как он краснел, бледнел, как у него бегали глаза и, наверняка, снова дрожали губы.

А дальше был цирк. Черкесов драпал. Бросив журналистов, свою пресс-службу во главе с полковником полиции, Доктора Бранта, школу № 23 с углубленным изучением биологии и экологии и даже дружественных сотрудников «Росбалта», глава Госнаркоконтроля России, генерал-полковник драпал. Как заяц. Бросился к машине и был таков.

А я стоял за окном и смеялся. Ну что ещё остается нашему брату журналисту? Вот такие вот маленькие радости. Едет сейчас генерал в машине и думает — кто же его заказал? Волнуется. Путается. Оглядывается. Нет ли хвоста?

Хорошо!

В Москве, в центральной части страны, «борьба» с наркоманией ещё не такая абсурдная. Не такая абсурдная, как в провинции. Чем дальше от столицы — тем хуже, тем трагичнее. Вот мне рассказывали про Туву — вотчину главы МЧС Сергея Шойгу, другого близкого друга Путина. Сбором конопли занимается почти всё сельское население республики. Особенно — дети, школьники. Иногда — целыми семьями, иногда — целыми классами. Вместе со школьными учителями, под их надзором. Во время учебных занятий, вместо них. Выходят на поля цветущей конопли — на сбор «урожая», драгоценной пыльцы. Такой «урок на природе». Выполняют школьные задания. Особый раздел педагогики — современной российской. Среднее образование.

Заготовленное сырье потом скупают перекупщики и отправляют крупными партиями дальше по России — не менее трети потребляемой в стране марихуаны «производится» в Туве. А по мнению многих экспертов — вся половина. Говорят, там это нормальный бизнес, народный, естественный — единственный общедоступный, прибыльный способ заработка сельских жителей этой бедной, искусственно [3] загнанной в положение дотационной республики. Безработица и спрос за пределами республики — в самой Туве потребление невысокое. Все об этом знают, все с этого имеют свою долю — и центр, и региональные власти, и местные. Вотчина главы МЧС Сергея Шойгу. Владения Сергея Кужугетовича — во всех отношениях. «Борьба» с наркоманией.

Я и сам понимал — шутка с Черкесовым могла мне выйти боком. Такие, как он, мстят жестоко. Ещё долго после этого постоянно обшаривал карманы в поисках наркотиков. Подброшенных наркотиков.

На НТВ всё было предсказуемо — в эфир дали только про добровольно-принудительное тестирование. Я подбивал коллег сделать и про остальное — на меня зашикали, замахали руками. Ольга Букина, шеф-редактор новостной бригады Кирилла Позднякова стала меня «учить»: «Да ты что? Зачем это нужно было делать? Вот на старом НТВ это можно было…». Хотя была бы тогда неделя Михаила Осокина, было бы по-другому. Наверное.

Может я глупый, не знаю. Но не хочу ходить в розовых очках. Может и верил бы, что наркотиками торгуют только гастарбайтеры. Что тонны этого яда попадают в страну поездом Душанбе-Москва из Таджикистана.