Мои останкинские сны и субъективные мысли

— А тогда это было не важно. Не то, чтобы я соломки подстелил — собирался куда-то на другую работу свалить: вот, меня где-то ждут и т. д. Нет. Были у меня деньги на месяц — на жизнь. И всё. Неизвестность. Но тогда это было неважно. Просто достало!..

В Дирекции праймового вещания разразился скандал из-за поступка Ермилова. Потом забурлил весь телеканал, исключая, руководство НТВ. Начались споры — имеет ли оператор право на собственное мнение, вообще, имеет ли обычный сотрудник право не только обсуждать указание вышестоящего начальства, а ещё и не выполнять его? Разве такую роскошь — как собственное мнение — можно сейчас себе позволять?

— Даже солдат должен не забывать о своей совести, — рассказывал Лёша. — А мне некоторые говорили, что я не прав, мол, оператор не должен думать, он просто «съёмщик», человек, нажимающий на кнопку. Хотя большинство — корреспонденты, операторы, ведущие — были на моей стороне.

Всё бы осталось между коллегами. Но спустя недели две Антон Хреков, ведущий программы «Главный герой», совершил негероический акт.

— Наши операторы отказываются работать, — донёс он гендиректору Владимиру Кулистикову при свидетелях.

Вот, что должен был сделать нормальный руководитель, профессионал — разобрался бы и наказал бы тех коллег, кто использует подставы. Если дело касается чиновников — можно и скрытой камерой, и о «моральном облике», и в карман ему залезть — откуда миллионы, дорогой загородный дом и т. д. появились у человека на госслужбе. Это допустимо, это необходимо. Нужно! Но лезть в чужую личную жизнь?! А ещё и прикрываясь именем другого телеканала. Этим ребятам из Дирекции праймового вещания мало того, что они весь телеканал НТВ подставляли?! Очень часто договариваясь о съёмке с героями, представлялись сотрудниками программы «Сегодня», потому что нормальный человек разве станет общаться, например, с программой «Максимум»?!

Сколько я потом ни спрашивал Лёшу Ермилова, он ни разу не пожалел о том, что сделал. Даже спустя три года.

— Ну и, всё-таки, Рязанов не тот человек, с которым можно было бы вот так… Я рос на его фильмах. Для меня это дороже, чем любое задание редакции. А ещё эта девочка, стажёрка-корреспондентка. Абсолютно пустая. Помню, тогда ещё разозлился на то, с какой лёгкостью и удовольствием она обрадовалась команде «Фас!» — выполнить это безнравственное задание. Вообще, не задавая вопросов — зачем? кто перед нею? а как же стыд? Лишь бы рейтинг, лишь бы грязное бельё наружу…

Говорят, когда Кулистиков услышал от Хрекова донос, он, не раздумывая, за несколько секунд принял решение об увольнении.

— Что??? Как фамилия? А, Ермилов? Ермилов… Знаю такого… Уволить! — отрезал гендиректор.

Это была демонстрация силы. Что с ними, с рабами, церемониться? Для коллег с НТВ это было потрясением. Ведь раньше телеканал отличался вниманием к личному мнению сотрудников, уважением профессиональной позиции. Особенно — между коллегами, без доноса начальству. Не значит, что слушались этого мнения, но учитывали позицию. Категоричность могли не простить, мелко — в работе — отомстить. Но чтобы наказание было настолько жёстким?

К Кулу потянулись ходоки. Просить. Был 2007 год, какие протесты? Даже Николай Картозия, директор Дирекции праймового вещания, в рамках которой готовится программа «Главный герой», дважды просил гендиректора не увольнять Ермилова, а потом всем рассказывал, куда и как направил его Кулистиков.

На некоторое время все возненавидели Антона Хрекова. Материли за глаза. Но здороваться с ним продолжали.

— Но я ведь тоже ходил к Кулу просить за Ермилова, — чуть не плача, оправдывался и распускал слухи Антон. — И меня он тоже послал на х. й!

Дескать, не ожидал такой строгой меры со стороны руководства, да и Ермилов, мол, оператор хороший — он же с ним в командировки ездил…

На нескольких «летучках» даже Татьяна Миткова поднимала эту тему, утверждала подчиненным, что тоже просила за Лёшу. В какой форме ей было отказано, не уточняла… А? Да, а ведь Кул мог…

Среди подчиненных Владимир Кулистиков позиционировал себя человеком, не меняющим своих решений. Хочу казню, хочу милую. Ну, нравится человеку так себя вести, особенно с теми, которые не могут, боятся ему возразить.

Бывало, что Кул признавал ошибочность своих решений, например, что из-за него телекомпания потеряла людей, деньги, отказалась от важной командировки. Но не менял их — нет, он, признав ошибку, начинал внимательно наблюдать за реакцией присутствующих подчинённых. Смотрел, как они лебезили, сбивчиво меняли свои мнения, хвалили его, пытаясь угадать его настроение, его последующие слова. Кул мог слушать такое, улыбаясь, открыто получая удовольствие. Это его особая циничная ирония. Больной человек! Больной! Да и эти лебезящие перед ним — больные!