Мои останкинские сны и субъективные мысли

— Ладно, ладно, ребята. Но как сделать так, чтобы мужчины смотрели? Ну, давайте, расскажите. Да, телевидение создаёт иллюзию жизни. Мы придумываем реальность, изображаем жизнь такой, какой её нет, но какой она видится в мечтах населения (?-!). Что мы можем сделать — расскажите? Ну, чем отличается мужской тележурнал от остального нашего продукта?

— Ну, вот Вам пример НТВ, у которого в основном мужская аудитория…

— А как? Как на НТВ? Как это сделать? — перебила меня Никонова.

Вначале я подумал, что она нас проверяет, но оказалось — она и в правду этого не знала.

— Как же так? — удивлённо переглянулся со мной Олег. — Как? В выборе тем, в форме подачи, в закадровом наговоре, в фигуре и личности ведущего. Ну, и авторов, которые будут делать сюжеты-репортажи.

Никонова его не перебивала. Она смотрела ему в рот, сидя в своём огромном кресле прямо и положив руки на стол как школьница.

— В студийных декорациях, в конце концов. Здесь всё расписано. Проект выстрелит. Хотя это и дорогой проект. Дорогой и серьёзный.

Никонова от этих слов вздрогнула и пришла в себя.

— Да? Хм! — выдохнула она и откинулась на спинку кресла, выпятив вперёд грудную клетку.

И тут теленачальница с претензией выдала сакраментальную фразу, объясняющую парадигму самоидентификации руководства Первого канал в — и против — окружающей действительности:

— Да у нас здесь на Первом всё дорого и круто! Понимаете? Дорого и круто! Это же Первый канал!

Это она так возмущалась. Потому что она обиделась.

На несколько минут я выпал из беседы.

Оооо, дааааа! Это оно! Дорого и круто! Нет, на них нельзя смотреть без смеха! Это смысл жизни! Я хринею! Меня прёт от них! Я никогда не повешусь! Самый длинный сериал! Инвалиды душевные!

Добро пожаловать на Первый канал! Да! Да! Да! Главное — не реальность, «главное — как себя позиционировать». Понты правят миром! Чем больше блеска, тем сложнее приглядеться. Чем больше шума, тем больше можно втихаря подворовать! Нет — нахапать!

«Дорого и круто!» — это как было на Евровидении в Москве. Это «самое дорогое за всю историю этого конкурса шоу» при отсутствии обычных удобств для конкурсантов. Ну и что, что для артистов не были даже запланированы помещения для репетиций, и они готовились к выступлениям прямо на улице. Зато были какие-то плавающие в аквариумах люди-дельфины и непонятная Жар-птица под потолком «Олимпийского». Зато «у нас самый грандиозный за всю историю Евровидения Евродом с уникальной барной стойкой», — тупо радовался Эрнст. Барная стойка — это самое главное на Евровидении. До сих пор все помнят московское Евровидение по этой барной стойке. Ну, не понимает этот Эрнст, что дурной тон это когда барная стойка и представляющая страну Анастасия Приходько, известная своими расистскими взглядами. Страны, принимавшие Евровидение до Москвы, умудрялись зарабатывать на этом конкурсе, а России это не нужно. Денег много. Страна богатая. На понты деньги найдутся…

«Дорого и круто!» — это современная Россия.

«Дорого и круто!» — это как было в Ванкувере, где провалили Олимпиаду, зато там было полно не имеющих отношения к спорту российских чиновников и членов их семей. Зато в официальном Русском доме был каждый день праздник: по вечерам все — гости и свои — пили и ели за счёт российского бюджета, а днём все вместе смеялись над российским спортом. «Дорого и круто» будет в Сочи, которая станет самой скандальной Олимпиадой. Потому что понты, пыль в глаза вызывают смех, а потом брезгливость у нормальных людей. «Дорого и круто!» — это бич нувориша. Он очень хочет выглядеть одним из элиты, «белой костью», а всё равно получается «Дорого и круто!» Получается китч! По «Дорого и круто!» легко определить вчерашнего спекулянта румынскими колготками, пытающегося сегодня выдать себя за топ-менеджера, аристократа в смокинге, заказавшего литр коктейля Minted и два граненых стакана. Поведение и образ мыслей сразу выдаёт — никакие дорогие тряпки не помогут скрыть лапти.

Проснитесь, ребята. Куда столько? Не будет пользы от суррогатного счастья. От этого, от такого не бывает пользы. Ваши дети всё это спустят на наркотики. Сожители разворуют. Болезни задушат. А лекарства дорогие! А врачи жадные! Закон Природы. Природа — лучший, совершенный мститель. И беспощадный. Сообщающиеся сосуды. Божья кара. Отрыжка Бастрыкина… И его тоже это ждёт!

Очнулся я от вскрика Никоновой.

— Хорошо! Хорошо! — она нетерпеливо прижалась к краю стола, положив на него часть грудной клетки. — Я по-другому задам вопрос. По-другому… Какую тему вы бы сделали на этой неделе, связанную с политикой? Вот представьте, что эфир у вашей программы в это воскресенье — чтобы вы сняли?

Олег на мгновение завис, и я ему помог:

— Например, историю губернатора Ставрополья Черногорова[135].

— А что в ней интересного? Она же уже устарела. История умерла…

— Вы ошибаетесь. Во-первых, в ближайшее время будет продолжение — Черногоров не такой человек, который сам уходит в отставку. Во-вторых, в этой истории есть всё: и политика, и предательница-жена, и бэнтли. Он, кстати, близкий к Путину политик.