Мои останкинские сны и субъективные мысли

Дескать, Телецентр понёс убытки из-за нашей акции, названной в иске «угрозой террористического акта на стратегическом объекте» и ещё — «чрезвычайной ситуацией 18 марта 2009 года».

Мол, из-за опасности возникновения пожара «были предприняты неотложные меры для обеспечения безопасности». Какие конкретно — из иска не совсем понятно. Исключая информацию о том, что были эвакуированы сотрудники 12 и 13 этажей АСК-1. Остальное — абстракция: «привлечены группы немедленного реагирования, спецтранспорт», сообщено в пожарную часть, «предприняты меры по проверке поступившей информации», но, главное, сотрудники 5 полка милиции УВО при ГУВД по г. Москве были «дополнительно задействованы для охраны» — «офицеры и младший начальствующий состав в количестве 125 человек, вызванных по тревоге».

С 2002 года между Телецентром и 5 полком милиции УВО при ГУВД по г. Москве действует договор на организацию охраны объекта. То есть сотрудники милиции, которые охраняют здание, на проходных документы проверяют, иногда берут взятки — бутылкой пива или сторублёвкой — чтобы впустить на «стратегический объект» людей без документов, не только из госбюджета зарплату получают, им ещё платит и Останкино. Более того. По уговору между двумя юрлицами, «привлечение допсил» оплачивается отдельно.

И вот в июне командир 5 полка Евгений Владимирович Поповичев вдруг пишет письмо главе Телецентра Михаилу Шубину — «В связи с угрозой террористического акта 18 марта 2009 года… незаконной акции протеста гражданами Пташкиным О.П. и Мирзоевым Э.А… были привлечены дополнительные силы и средства… прошу произвести оплату… в сумме 111755, 10 руб.» Мол, 944 рубля 95 копеек — каждому офицеру (их, дескать, был 31 человек) и по 877 рублей 25 копеек каждому из 94 обычных милиционеров.

В июне!

А точнее — 29 июня.

Через три месяца!

Три!

Ещё раз. Получается, 102 с половиной дня и 103 ночи. Так? То есть 102 с половиной дня, вычитая выходные и майские праздники, Поповичев жил обычной жизнью боевого офицера: по утрам ходил на работу, стараясь не нарушать по дороге строевой шаг; днём обязательно ел первое и пил компот; каждый вечер отдавал приказ супруге погладить китель, и 103 ночи спал превосходно — как всегда в профессиональной позе «Смирно!», лёжа прямо и вытянув руки по швам, в трусах окраски брутального хаки — лишь иногда сладко шевеля пятками и пальцами ног в носках любимого нежно-зелёного цвета.

102 с половиной дня и 103 ночи!

И вдруг: его осенило! «Угроза теракта, бляха-муха, на стратегическом объекте… чрезвычайная ситуация… возникновения пожара… в количестве 125 человек… для локализации места правонарушения… для обеспечения нормальной хозяйственной деятельности предприятия и защите (!) граждан от преступных посягательств (!)… дополнительно задействованы для охраны…» Так? Не оперативно!

Но через два дня Телецентр — какая оперативность! — платит. Ещё через два подаёт на нас иск. Мы, вот, заплатили — теперь вы, Пташкин и Мирзоев, платите нам.

Через три месяца…

А потом два дня и ещё два дня…

То есть после того майского разговора Олега с Шубиным…

Так: разговор Олега с Шубиным — письмо Поповичева Шубину — Шубин платит — Шубин подаёт иск.

Хороша тактика! Между собой что-то подписали. Деньги друг дружке перевели. Два доказательства — это письмо Поповичева и чек об оплате. Платите, Мирзоев и Пташкин!

Хорошая тактика в стратегии нападения. Или обвинения. «…От преступных посягательств…» Какая тонкая игра!

Но на судью аргумент действует…

Письмо Поповичева и иск Шубина писал один человек. Стилистика одинаковая. Ляпы тоже. Как юридические, так и грамматические.

А что им парится-то?! Так сойдёт!

Следующий персонаж.

Федеральный судья Головинского районного суда города Москвы Куприянова Е.Л.

Она — другая.

Отличается от Дорохиной.

Эта не дрыгает всем телом, словно испытывает — во время судебного заседания или прямо в обычном общении — многократный, непрерывный женский оргазм как Дорохина Е.М.

Бледная.

Тусклая.

Бесстрастная…

Тупая — жуть! Извините, но скажу прямо — тупая!

Да, тупая — почему я должен искать корректные синонимы. Надо взять решение суда и почитать. Или прийти на её заседания и наслаждаться — на любое…

Пытается выдать свою тупость за бесстрастность.

Нет, не снежная королева. Ощущение, что сделана из сена. Тупой, набитый сеном судья. Прекрасно!

И высокомерная.

Человек, постигший истину.

Не пользуется туалетом.

Объективно познала действительность.

Она не в поисках. Уже нашла. Даже не искала. Знает.

Святую истину.

Абсолют.

Зачем ей оргазм.

Чувства.

Она в экстазе уже от самой себя.

Только взглянет в зеркало — и всё…

Это — болезнь. Эпидемия. С Дорохиной её роднила лишь удовлетворенность собственной персоной. Своим наличием, присутствием на этом свете. И занимаемым на Земле местом. Площадью во Вселенной. Понты — раб!

Это — болезнь!