Мои останкинские сны и субъективные мысли

Вы думаете — они знают, что такое пресс-конференция? Они думают, что пресс-конференция это один из способов засветить себя, ну и свое ведомство в средствах массовой информации. Вот чувствует чиновник такого высокого ранга, что интерес к его персоне ослаб — быстро проводит пресс-конференцию. Сразу после «общения» с журналистами он, отменив все встречи, вообще забыв о работе, запирается у себя в кабинете и с нетерпением щелкает пультом — с одного телеканала на другой, ревниво фильтруя выпуски новостей в поисках своего лица. Наутро нервно перелистывает те газеты, сотрудники которых были на пресс-конференции, и, найдя требуемую статью или заметку, по несколько раз медленно ее перечитывает. Всегда у него есть повод для недовольства: то нос у него блестел, то оператор «не с той точки снимал», то не те его слова цитировали, которые он хотел, то материал слишком маленький. «А эти, вообще, ничего не дали. Тааак! Ничего! Ничего, я вашей газетёнке министерскую месть устрою… Всё-таки журналисты такая дрянь!» Это очень комично, но это так.

А вот когда реально что-то произойдёт — до них не достучишься. Когда реальная драка — их не видно. Тогда они прячутся за своими пресс-секретарями, которые не отвечают на звонки, а если повёзет то: «Да, министр на месте. Нет, интервью пока не будет! Даже брифинга. Совещается. Думает. Не получил ещё всю информацию с места события. Ну и что, что прошла уже неделя. Мы эти дни работали над этой проблемой. Вы не одни такие. Вас много, а министр один. Мы распространим специальный пресс-релиз. Ждите».

Потому что удар держать не могут. Не могут сменить важную маску на лице, а с такой харей показываться перед налогоплательщиками во время трагедий стали лишь в последнее время. На их лицах озабоченное выражение появляется лишь перед ещё более высоким начальством, от которого они реально зависят.

Помню, в ноябре 2003 года нынешний генеральный прокурор страны, а тогда ещё министр юстиции, Юрий Чайка пришёл на пресс-конференцию в Центральный дом журналистов на Никитском бульваре. Сейчас такое трудно себе представить, «сейчас в ЦДЖ одни оппозиция и маргиналы» дают пресухи, а тогда власти ещё почти не закончили играть в демократию. Юрий Чайка только вернулся с 79-й сессии Комитета ООН по правам человека, где российскую делегацию во главе с министром… как бы это мягче сказать? Вот, образно — поставили в угол. В Женеве говорили о преследовании учёных и журналистов (например, Пасько, Сутягина[38]), о несоответствии выборов в Чечне международным обязательствам России, упорно продолжая считать антитеррористическую операцию гражданской войной и не замечая привезённого туда ново-«избранного» «президента» Чечни Ахмада Кадырова. Еще ругали руководство страны, нагло смотря Юрию Чайке в глаза, за отказы во въезде в Россию экспертов Комитета ООН по правам человека, и даже за гендерное неравноправие в стране. Вот министр юстиции и пришёл в ЦДЖ «лично объяснить некоторым СМИ» не писать «тенденциозные и несоответствующие действительности публикации» о той поездке. «Наивно было бы полагать, что за 10 лет можно преодолеть те завалы и барьеры, которые достались нам от тоталитарного режима», — вот так он признал, что нарушения прав человека в стране ещё есть, но «работа по их искоренению» идёт бурная. Мои невоспитанные коллеги, в виде реплик, уточняли — искоренять будут нарушения прав или сами права, и тем, кстати, уже начали портить настроение министру.

Чайка попытался разбудить в нас гордость за страну, заявив, что «в мире хотят перенять наш опыт в области реформирования пенитенциарной системы». Ну, это про наши тюрьмы и колонии. Я понял, что есть повод задать вопрос про конкретный результат такого реформирования. За неделю до этой возможности в СИЗО «Матросская Тишина» «при проведении плановых режимных работ» обыскали (!) адвоката (!) Ольгу Артюхову после её встречи со своим подзащитным — а это сам Михаил Ходорковский. И отобрали у неё лист бумаги. Минюст, сотрудники которого всё это и делали, заявил, что эту бумагу передал ей её клиент — а это запрещено законом — и стал давить на адвокатскую палату Москвы, чтобы она лишила Ольгу Артюхову статуса адвоката. Но получился скандал под названием «Записка Ходорковского» — лист бумаги был исписан, как потом выяснилось, почерком Артюховой разными её соображениями по защите бывшего главы «ЮКОСа». К тому же папку, в которой находился злополучный лист, во время встречи с Ходорковским она даже не открывала.

Вот такие были сомнения, а Юрий Чайка как будто ждал вопроса по этой истории.

— Эту записку Ольге Артюховой передал Михаил Ходорковский. В ней (в записке — Э.М.) были данные, которые могли повлиять на ход следствия. Помешать ходу следствия. Путём воздействия на участников уголовного процесса, находящихся на свободе. Записка была сразу передана следователям Генпрокуратуры. И следователи выразили нам благодарность за неё.

Министр юстиции улыбнулся результативному творчеству двух ведомств и, видимо, ждал такой же реакции и от нас. Но кто-то из коллег опять пристал.