Мой отец генерал Деникин

В середине мая на станции Челябинск встретились два поезда. В одном находились направляющиеся на запад освобожденные австро-венгерские пленные, в другом — следовавшие на восток чехи. Исконные враги начали оскорблять друг друга, затем один из австро-венгров бросил железный брусок в выходящих из другого поезда чехов и, попав в одного из них, разбил ему голову. Его друзья выбежали из вагона, заставили австрийцев выдать им «убийцу» и линчевали его, в то время как состав с австро-венграми предусмотрительно двинулся со станции. Вмешались красногвардейцы, но им мало что удалось сделать. Изрядно помятые, они лишь вывели из строя локомотив чехов. Но последних это не смутило. Победители дошли пешком до следующей станции. Там они нашли соотечественников. К ним присоединились другие чехи, а также русские. Все были едины в одном мнении: отныне их враг — красные! Совместными усилиями они освободили Пензу, Сызрань, Самару… что вызвало у московских властей настоящую панику.

Хотя добровольцы и не обладали точной информацией, они осознавали, что на востоке происходят значительные события, и видели, что Донская армия взяла курс на северо-восток (на Царицын, который еще не назывался Сталинград). Сами же они выбрали южное направление — на Екатеринодар.

Глава XVII МЯГКАЯ ДИКТАТУРА

Второй Кубанский поход начался плохо, по крайней мере для Деникина и друзей генерала Маркова, который, оказавшись жертвой своей безрассудной храбрости, 25 июня был смертельно ранен под Шабловской. На следующий день основные силы армии заняли важный железнодорожный узел — станцию Торговая. Сюда было перенесено тело Маркова. Священник прочитал молитвы за «упокой души воина Сергея». Когда кончилось песнопение, Деникин уединился и опустился на колени в темном углу церкви. «Я смог наконец, — писал он в своих воспоминаниях, — свободно отдаться своему горю. Они уходят, уходят один за другим, а предстоящий путь еще такой долгий и трудный… Сколько раз потом, в поисках человека на фоне жуткого безлюдья, мы с Иваном Павловичем (Романовским), точно угадывая мысли друг друга, говорили со скорбью: нет Маркова!..»

Из двух сотоварищей Деникина по Быховской тюрьме остался один Романовский, который до конца своей жизни будет его лучшим другом, его «ангелом-хранителем». Рассказывая в своих «Воспоминаниях» об их отношениях, К.Н. Соколов (однофамилец следователя, который вел расследование об уничтожении царской семьи), будущий министр правительства Деникина, напишет следующее: «Было что-то исключительно трогательное в отношении Деникина к генералу Романовскому. «Иван Павлович и я…», «Мы думаем с Иваном Павловичем…», «Мы решили с Иваном Павловичем…» — эти слова произносились с теплотой, почти с нежностью. Что касается меня, то я никогда не мог проникнуть в существо личности Романовского. Он получил досадную репутацию «человека левых взглядов». Конечно, близость с генералом Деникиным, типичным русским интеллигентом и либералом, обязывала его в какой-то степени к либерализму, но, судя по тому, как он видел людей и вещи, этот умный человек, несмотря на часто безразличный вид, сонный взгляд, сохранял твердость и решительность и придерживался правых взглядов».

Автор апологии Дроздовского выражает совсем иное мнение, в чем он, впрочем, сходится с мнением самого Дроздовского: «Мы достаточно хорошо знали Романовского: он был злым, ревнивым, самолюбивым, не останавливался ни перед чем, чтобы сохранить свое влияние и свою власть, и сметал со своей дороги всех тех, кого он считал опасным для себя…».

Этот «злой гений», «социалист», «взяточник», «скрытый еврей», как называли его многочисленные клеветники, для главнокомандующего был «прямым и откровенным человеком, говорящим, что он думает, иногда даже слишком грубо, без дипломатических уверток». Это задевало собеседников. «Он приобрел репутацию «сухого формалиста», — отмечал Деникин, — тогда как был преисполнен доброты и снисходительности и всегда был готов пожертвовать собой ради людей».

После смерти Маркова 25 июня 1918 года 1-я дивизия осталась без командующего. Деникин назначил временно исполняющего обязанности, так как считал, что только один человек способен заменить Маркова — герой Ледового похода генерал Казанович. Но последнего тайно отправили в Москву для сбора средств и рекрутирования добровольцев. Надо было дождаться его возвращения. После захвата Торговой, что отрезало кавказских большевиков от их правительства в Москве, а Москву лишило кубанского хлеба, следующей задачей стало овладение другим важным железнодорожным узлом, станцией Тихорецкой. 13 июля добровольцы взяли город. 30.000 красноармейцев были разгромлены и обращены в бегство. Антон писал Асе: «Хотел быть жестоким и не выполнил обещания. Объявил прощение всем глупым вооруженным людям, дерущимся против меня. Стекаются сотнями и сдают оружие.

Среди грозной обстановки, жестокой и беспощадной борьбы не черствеет почему-то сердце».