Мой отец — Лаврентий Берия

«МАЛЕНКОВ. На прошлой неделе, накануне того дня, как мы решили рассмотреть в Президиуме ЦК дело Берия (в докладе члена Президиума ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Г. М. Маленкова, предложенного, кстати, на этот высокий пост после смерти Сталина Лаврентием Берия, шла речь о заседании Президиума ЦК 26 июня 1953 года, на котором якобы был арестован Л. П. Берия. Протокола заседания — случай беспрецедентный! — в архиве ЦК КПСС нет. Уже задним числом, на заседании Президиума ЦК 29 июня будет принято постановление „Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия“), он пришел ко мне с предложением предпринять через МВД шаги к нормализации отношений с Югославией. Я заявил ему, что надо этот вопрос обсудить в ЦК. Какое же это было предложение? В изъятых теперь у Берия материалах есть следующий документ: «Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, товарищ Ранкович, большой привет от товарища Берия, который хорошо помнит Вас.

Товарищ Берия поручил мне сообщить лично Вам строго конфиденциально, что он и его друзья стоят за необходимость коренного пересмотра и улучшения взаимоотношений обеих стран.

В связи с этим товарищ Берия просил Вас лично информировать об этом товарища Тито, и если Вы и товарищ Тито разделяете эту точку зрения, то было бы целесообразно организовать конфиденциальную встречу особо на то уполномоченных лиц. Встречу можно было бы провести в Москве, но если вы считаете это почему-либо неприемлемым, то и в Белграде.

Товарищ Берия выразил уверенность в том, что об этом разговоре, кроме Вас и товарища Тито, никому не станет известно».

Осуществить эту меру Берия не успел ввиду того, что мы повернули события в отношении его лично в другом направлении…

МОЛОТОВ. Президиум ЦК пришел к выводу, что нельзя дальше продолжать проводившуюся в последнее время линию в отношениях с Югославией. Стало ясно, что поскольку нам не удалось решить определенную задачу лобовым ударом, то следует перейти к другим методам. Было решено установить с Югославией такие же отношения, как и с другими буржуазными государствами, связанными с Северо-Атлантическим агрессивным блоком, — послы, официальные телеграммы, деловые встречи и пр. Совсем по-другому захотел использовать этот момент Берия. По разработанному им плану соответствующий представитель МВД в Югославии должен был передать в Белграде письмо Ранковичу, в котором от имени Берия излагались взгляды, чуждые нашей партии, чуждые Советской власти… По проекту Берия представитель МВД при встрече с Ранковичем должен был заявить: «Пользуюсь случаем, чтобы передать Вам, тов. Ранкович, большой привет от тов. Берия». …Все это составленное Берия письмо рассчитано на установление тесных отношений с «тов. Ранковичем» и с «тов. Тито». Берия не удалось послать это письмо в Югославию — с проектом этого письма в кармане он был арестован как предатель.

Но разве не ясно, что означает эта попытка Берия сговориться с Ранковичем и Тито, которые ведут себя как враги Советского Союза? Разве не ясно, что это письмо, составленное Берия втайне от нашего Правительства, было еще одной наглой попыткой ударить в спину Советского государства и оказать прямую услугу империалистическому лагерю? Одного этого факта было бы достаточно, чтобы сделать вывод: Берия — агент чужого лагеря, агент классового врага.

(Голоса: правильно!)»