Мой отец — Лаврентий Берия

Уже оказавшись в Лефортовской тюрьме, я, хотя и находился в полной изоляции, совершенно случайно услышал, как следователи говорили между собой, что Абакумов жив. Я был очень удивлен, потому что таких людей, знающих если не все, то многое, в живых не оставляли. Скорей всего, партийная верхушка выжидала, надеясь, что при любом стечении обстоятельств Абакумов вынужден будет дать те показания, которые будут необходимы партии в тот момент. Когда нужда в нем отпала — расстреляли. Расстреляли, как и многих других свидетелей и соучастников преступлений. Это ведь испытанный прием был: убрать человека — и концы в воду.

Абакумова я не оправдываю. Но расстреляли-то его за мифические преступления, а не за те, которые он по приказу ЦК и Сталина совершал. Он был обречен уже тогда, когда согласился возглавить органы государственной безопасности. Нисколько не сомневаюсь, что, убрав опасного свидетеля, партийная верхушка лишила историю очень многих признаний, которые мог бы сделать Абакумов. Думаю, о многом мы до сих пор не догадываемся…