Мой отец - Лаврентий Берия

Лишь оправившись от растерянности, немецкое командование пустило танки. Но было уже поздно – начали подходить некоторые части, выведенные из Ирана, в этот район были переброшены несколько десятков танков, полученных от англичан.

Численный перевес все еще оставался за противником, но темп наступления был сорван. Немцы завязли в боях и только под Моздоком потеряли сотню машин.

Все эти две недели, пока немцы не были остановлены и обстановка не стабилизировалась, отец находился там. И лишь когда убедился, что оборона надежна, уехал в Новороссийск. Впоследствии Северо-Кавказскую группу войск во главе с заместителем отца генералом Масленниковым немцы немного потеснили, но до Владикавказа, как планировали, так и не дошли.

Еще более тревожная ситуация сложилась на Южном фронте. Штаб фронта полностью утратил управление войсками и был деморализован. По согласованию со Ставкой и ГКО отец тут же освободил от должности командующего фронтом Семена Буденного и члена Военного совета Лазаря Кагановича, еще целый ряд людей, повинных в развале обороны. Сталин это решение одобрил, потому что сам убедился в неспособности руководства фронта организовать должный отпор противнику.

Я видел Буденного, находящегося, как мне показалось, в состоянии прострации. Когда отец приехал к нему, тот начал убеждать: «Незачем эти мандариновые рощи защищать, надо уходить!» Отец, хотя и знал, что, как военачальник, представлял собой маршал Буденный, был поражен. Командующий фронтом не мог внятно объяснить, где какие части находятся, кто ими командует. Когда он докладывал отцу об обстановке, тот сразу понял, что больше говорить не о чем. Прервав разговор, отец начал вызывать к себе командиров всех рангов и выяснять, что же там происходит в действительности.

На моих глазах делали карту боевых действий, а маршал Буденный сидел в сторонке с отсутствующим взглядом. Мне показалось, что он вообще толком не понимает, о чем идет речь.

Примерно такую же картину застал в Ленинграде в сентябре сорок первого Георгий Константинович Жуков. Как впоследствии и Буденный, Ворошилов показал свою полную несостоятельность. Авторитеты, как показала жизнь, оказались дутыми. Оба маршала были просто не готовы к современной войне.

Обсудив ситуацию, отец по согласованию с Москвой принял решение о создании двух отдельных армий. Единый фронт, в том виде, каким он был до этого, себя не оправдал.

Командующими армий тогда же отец назначил двух молодых командиров. Оба, насколько я тогда понял, произвели на него хорошее впечатление своей компетентностью и решительностью. Речь – о Константине Николаевиче Леселидзе, будущем генерал-полковнике, Герое Советского Союза. Войну он начал полковником, начальником артиллерии стрелкового корпуса. Воевал на Западном, Закавказском фронтах. После 46-й, командовал 47-й и 18-й армиями. Скончался в сорок четвертом.

Второй выдвиженец отца, Андрей Антонович Гречко, впоследствии командовал несколькими армиями, был заместителем командующего 1-м Украинским фронтом, после войны стал командующим Киевским военным округом, главнокомандующим Группой советских войск в Германии, главкомом Сухопутных войск, первым заместителем министра обороны и главнокомандующим Объединенными вооруженными силами государств – участников Варшавского договора. Последние годы жизни провел на посту министра обороны СССР. А начался стремительный взлет будущего маршала и дважды Героя Советского Союза именно тогда, когда на него отец обратил внимание.

Не буду лукавить, об этом я уже говорил выше, многие, очень многие известные люди обязаны были своей карьерой моему отцу. За продвижением некоторых из них он внимательно следил на протяжении всей жизни и при необходимости, скрывать не буду, всячески помогал. Я не берусь утверждать, что ни один из них впоследствии не предал отца. Так, к сожалению, случается. Но большинство, знаю совершенно точно, хотя и не могли возражать публично против всей этой лжи, но память об отце сохранили. Немало таких людей оказалось и среди военных.

Отец, как все мыслящие руководители той поры, прекрасно понимал, что время буденных, ворошиловых и им подобных ушло безвозвратно. Войска и штабы нуждались в людях совершенно иной формации. А подбирать кадры, что не отрицала и официальная пропаганда, он умел. Нередко пишут, что он всегда окружал себя людьми, лично преданными ему. Еще одна ложь. Главным критерием для моего отца всегда было дело. Знает и любит человек свое дело – значит, подходит. Болтун и бездарность – таких не надо. Эти принципы он исповедовал до последних дней жизни, и, как я не раз убеждался, удивительное чутье на талантливых и одержимых людей отца никогда не подводило. Так было и с военными, и с учеными, и с разведчиками.