Мой отец - Лаврентий Берия

Кто-то верно заметил: интеллектуальный потенциал руководителей СССР неуклонно снижался десятилетиями. И это тоже правда. Смешно, наверное, сравнивать сегодня Сталина с Хрущевым, Черненко или Горбачевым… Говорю об этом опять же не в оправдание Сталина. Напротив, даже в рамках большевизма – власти страшной и деспотичной – диктатуры пролетариата он многое мог бы при желании изменить. Не все – этого ему бы не позволила Система, но – многое. Сталин же не только не тел на смягчение режима, но и многие вещи сознательно обострял, используя большевистские догмы для подавления противников этого течения. Отсюда и массовые репрессии, и политические процессы.

Я не могу согласиться с тем, что Сталин был человеком, не ведавшим жалости и сострадания, но не принимаю утверждения, что этими репрессиями Сталин создал систему круговой поруки, вовлекая в преступления тысячи и тысячи людей. А разве не с этого начал другой большевистский вождь, Владимир Ильич? А разве не Троцкий с легкостью необыкновенной создал концлагеря, в которых большевики погубили миллионы людей, не Троцкий ли, с согласия Ленина, ввел институт заложников? Позволю не согласиться с защитниками Ленина и большевизма. Сталин лишь усовершенствовал то, что начиналось при Ленине. С моей точки зрения, Ленин и Сталин не уступали друг другу ни в уме, ни в коварстве, и я бы не спешил с выводами, кто из двоих вождей «самый человечный человек»… Тут еще надо крепко, очень крепко подумать…

Лукавили все последующие «вожди», когда убеждали нас в том, что Сталин предал своего «великого учителя». Ленинские работы и письма из так называемого секретного фонда – а пока опубликована лишь часть их – вполне позволяют утверждать обратное. «Арестовать…», «Расстрелять…», «Повесить…», «Расстреливать на месте…», «Арестовать несколько сот и без объявления мотивов…». Мы столько писали и говорили о животворном наследии Владимира Ильича. Почему же стыдливо молчим об этом «наследии»? Не было ведь у власти ни Сталина, ни НКВД с Ягодой и Ежовым во главе…

А может, дело даже не в Ленине, по крайней мере не только в нем, а в той структуре власти, которую он представлял, в той страшной и бесчеловечной Системе, порожденной большевизмом? Но и в Ленине, разумеется, тоже.

При жизни моего отца обо всем этом в силу вполне понятных причин нельзя было говорить, но я знаю, что отец был далек от обожествления Ленина и Сталина. Ему вообще претил культ любой личности, а если учесть, что отец был человеком информированным, то нетрудно догадаться, сколь многие грехи и того и другого были ему известны.

Смешно отрицать роль Сталина в судьбе отца. Глава партии и государства санкционировал и его назначение на пост руководителя Грузии, и последующий перевод в Москву.

Отец был назначен на должность народного комиссара внутренних дел в конце ноября 1938 года, после Ежова. Чем же был обусловлен выбор Сталина?

Когда Сталин утверждал перевод моего отца в Москву, насколько понимаю, рассуждал так. Этот сравнительно молодой человек – отцу не было сорока – имеет опыт работы в разведке. Положительный или нет, но опыт работы в ЧК, приобретенный в двадцатые, у отца действительно был. Возможно, Сталин думал и так: будет беспрекословно выполнять все указания вождя, а проще говоря, тихо под ним ходить. Оказалось, не так… Первый серьезный конфликт между отцом, с одной стороны, и Сталиным и Политбюро, с другой, произошел уже в сороковом, когда решалась судьба тысяч польских офицеров, расстрелянных впоследствии в Катыни. Сталин этого не забыл, но неповиновение – случай редчайший! – не привело даже к снятию с должности моего отца. Скорей всего, считал, что еще не время менять наркома. Система ведь здесь была отработанной до мелочей: из человека выжимают все, что требуется, а когда он уже не нужен, убирают. Причем всегда Сталин соблюдал и другое непременное условие: «проштрафившегося» заменял равноценной фигурой и лишь тогда, когда позволяла обстановка. Любые кадровые изменения не должны были вредить делу…

Сталин объективно оценивал в тот период напряженную обстановку, сложившуюся вокруг партии и лично его, как ее лидера. Недовольство его линией, в особенности массовыми репрессиями, ощущалось даже в ближайшем окружении.

Второе немаловажное обстоятельство. Приближение большой войны. Жданов, когда произошло столкновение отца со Сталиным по поводу Катыни, тут же предложил:

– НКВД готов возглавить я!