Мой отец – нарком Берия

«В конце апреля или в начале мая секретарь УОЧК (Уральская областная чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией) с небольшим вооруженным отрядом привез из Тобольска в Екатеринбург бывшего царя Николая II, его жену Александру, дочерей Ольгу, Анастасию, Марию, Татьяну, сына Алексея. (Записки датированы концом 50-х годов, и память явно подвела бывшего чекиста. Николай II, императрица Александра Федоровна, Великая Княгиня Мария Николаевна, князь В. А. Долгоруков, доктор Е. С. Боткин, камердинер царя Т. И. Чемодуров, лакей И. Д. Седнев, горничная А. С. Демидова прибыли в Екатеринбург 30 апреля 1918 года. Анастасия, Татьяна и Ольга, а также цесаревич Алексей и сопровождающие их лица (всего 26 человек) были доставлены в Екатеринбург 23 мая.) При них был придворный врач профессор Боткин, фрейлина (фамилии не помню), 14-летний мальчик, который возил на тележке Алексея, так как он не ходил вследствие болезни. Свиту бывшего царя в составе князей Львова, Голицына, Долгорукова и графа Татищева и двух поваров поместили в бывший дом предварительного заключения, начальником которого назначили моего старшего брата Михаила, а комиссаром – моего младшего брата, тоже Михаила. Николая II, его жену, дочерей Ольгу, Татьяну, Марию, Анастасию и сына Алексея, профессора Боткина, фрейлину, двух поваров и мальчика поместили в дом Ипатьева… Этот дом обнесли двухметровым забором. Мне поручили негласно наблюдать за этим домом. Так как Николай II становился на подоконник и через забор наблюдал, что делается в городе, вокруг дома поставили более высокий забор… Выполняя эти обязанности, я очень устал и был очень недоволен тем, что мы так гуманны к нашим врагам… 10 июля 1918 года тов. Юровский объявил мне, что я назначаюсь начальником пулеметной команды охраны дома особого назначения. Мне была представлена пулеметная команда, состоящая из четырех коренастых латышей, каждому около 35 лет, прослуживших в армии по 12 лет. Эти и еще четыре человека составляли всю команду на четыре пулемета вместо 28 человек. При прежнем коменданте Николаю II и его семье разрешалось в садике гулять весь световой день, а тов. Юровский разрешил им прогуливаться, и то под конвоем, только в продолжение двух часов. Кроме возглавляемой мной пулеметной команды, дом особого назначения охранялся батальоном, состоящим главным образом из рабочих. Николай II, его жена и дочери размещались в одной большой комнате, спали они на походных офицерских кроватях, сын Николая Алексей спал в небольшой комнате, с ним же постоянно находилась фрейлина, профессор Боткин и два повара спали в столовой.

…Дочери Николая: Анастасия, Татьяна и Мария значительно красивее Ольги, как и Ольга, веселые, жизнерадостные, во время прогулки в садике пели деревенские частушки… Алексей, 14 лет, болезненный, ноги его не действовали, поэтому на прогулку в садик его выносили на руках, усаживали в детскую коляску, которую возил 14-летний племянник одного из поваров Николая Романова. Этот повар был расстрелян в первые дни по прибытии из Тобольска.

План ликвидации последней династии России был составлен следующий: сам акт произвести в общежитии нашей пулеметной команды. Это помещение имело толстые кирпичные стены, сводчатый кирпичный потолок, в окнах двойные рамы и железные решетки. Это помещение было обнесено в два ряда дощатым забором, и, по нашему мнению, выстрелов в городе слышно не будет. Кроме этого, под окно было решено поставить автомашину «форд» первых выпусков с очень плохим глушителем, на время акции завести у этой машины мотор, который будет заглушать своим шумом выстрелы. Ночью 17 июля 1918 года я со своей командой убрал из нашего помещения кровати и другие вещи, оставил только один венский стул для Алексея… Тов. Юровский пошел в помещение, занимаемое Николаем и его семьей, и сказал: «В городе неспокойно, поэтому в целях безопасности прошу сейчас же сойти вниз». Не говоря ни слова, Николай Романов взял своего сына на руки и пошел по лестнице вниз, а за ним пошли все остальные члены его семьи. Николай посадил на венский стул сына и сам стал посреди комнаты, а все остальные стали справа и слева фронтом, лицом к двери. Товарищи, в том числе и я, стали стрелять. Несмотря на то, что сильно шумела заведенная автомашина, хорошо были слышны выстрелы и сильный лай четырех собак Николая Романова, находившихся при нем. В расположенном напротив дома особого назначения горном институте и маленьком домике зажглись огни. После этого стрельба прекратилась, три собаки повешены, а четвертая собака Джек молчала, поэтому ее не тронули. Оставшиеся в живых, подлежащие казни, были умерщвлены холодным оружием… Всего было уложено в машину 11 трупов людей и 3 трупа собак. Все эти трупы были укрыты брезентом, и автомашина с ними в сопровождении четырех товарищей, сидящих в машине, и двух верхом сидящих на лошадях отошли от дома особого назначения…»