Мой папа - Дед Мороз

Спал я довольно чутко. Это была привычка, сформированная годами службы, а потому я прекрасно слышал, как Алиса проснулась, как она завозилась, недовольно кряхтя, как несколько минут спустя заорала во все свое детское горло, и Марта пришла на ее зов.

- Тихо-тихо, моя хорошая… не мешай папе спать, – прошептала она у самой двери, и за это готов был простить ей все, что угодно. Даже её последние абсолютно идиотские слова.

Убедившись, что все в порядке, я снова позволил себе уснуть. Пара-тройка часов, мне было нужно совсем немного. Меньше, чем всем другим людям, не обученным специальным техникам сна. Проснулся я ближе к обеду. Заглянул в гостиную, где Марта играла с малышкой. С каждым днем она тянулась к ней все сильнее… Мое сердце пропустило удар.

- Тук-тук. Я ничего не прозевал, пока спал?

Марта вскинула на меня испуганный взгляд – очевидно, я подошел слишком тихо – тоже привычка, к которой, впрочем, она уже должна была бы привыкнуть.

- Ничего такого. Алиса немного поплакала, но я дала ей лекарство от колик в животике, и все наладилось. Я… думала пойти с ней на прогулку.

- Почему бы и нет? Возле дома опасности нет.

- Тогда… мы можем выйти прямо сейчас.

Я внимательно следил за Мартой, пытался понять, о чем она думает, но она старательно отводила взгляд. Смущалась? Стыдилась себя, загнанная в рамки комплексов. Переполненная страхами… Отрицающая себя… Она была так мне знакома.

- Пойдем, мне тоже нужно поработать на воздухе.

Пока я возился с колыбелью, доводя ее до ума, Марта бродила с дочкой по вымощенным дорожкам. Я понимал, что скоро она не сможет долго выдерживать вес малышки, а значит, нам определенно понадобится коляска. Лучше всего ее было бы заказать через интернет. Так мы не привлечем к себе лишнего внимания.

На некоторое время я отвлекся, полируя дерево, а когда снова взглянул на своих девочек – Алиса уже спала. Марта же, сидя на покосившейся от времени скамье, что-то мастерила на столике, который я выковал. Заинтересовавшись, я подошел ближе. Из кусочков битого стекла, которое никто из нас так и не удосужился смести с дорожки, она выкладывала на стеклянной поверхности стола узор. В нем отдаленно угадывались окутанные туманом горы и серое неспокойное небо. Художник во мне настороженно замер.

- Как ты… Ты где-то этому училась?

- Что? – отвлекаясь от работы, Марта вскинула на меня растерянный взгляд.

- У тебя есть художественное образование?

- Образование? Нет… Я бросила институт на пятом курсе. Когда решилась сбежать. Ты ведь в курсе...

- Экономика… ты ведь училась на экономиста?

- Да, - насторожилась Марта, не понимая моего странного возбуждения.

- И ты никогда не училась в художке?

- Да нет же! Что ты ко мне пристал?

- Посмотри сюда! Посмотри! Что ты видишь?

- Криво разложенные стекла.

- Стекла?! Да это же целый пейзаж! Неидеальный, да… Но цвета… чувство света… Ты очень-очень талантлива.

- Тебе-то откуда знать?

Я открыл и закрыл рот. Провел рукой по волосам, вдруг осознав, что она ничего толком о моей жизни не знает. Это мне известен каждый ее шаг. Она же… далеко не в таком положении. Тем удивительнее ее ко мне доверие. Бросив еще один взгляд на работу Марты, я опустился рядом с ней на скамью. Вытянул ноги.

- Ты обвинила меня в том, что я врал тебе… Тогда, когда мы оказались здесь, после грозы. Но на самом деле мой рассказ – вовсе не вымысел.

- А что же?

- Я ведь говорил уже что это была несколько отфильтрованная реальность.

- Ты действительно был кузнецом?

- Подмастерьем отца. Несколько поколений Ковалей занимались кузнечным делом. Планировалось, что и я продолжу эту традицию. Я бредил огнем и металлом…

- Как же кузнец дослужился до звания майора спецслужб?

Проведя ладонью по лицу, я слепо уставился вдаль и начал свой нелегкий рассказ:

- Мне было двадцать лет. Я учился в художке… да-да, не смотри так… хорошему кузнецу очень важно получить художественное образование. Все складывалось неплохо, я учился и жил в области. А потом… бог его знает, что здесь произошло, что сделал отец… почему моя тихая и покорная мать решилась его оставить? Я столько лет истязал себя этим вопросом в попытке понять, почему они с сестренкой очутились в том сорвавшемся в пропасть автобусе? И можно ли было этого избежать…

На плечо легла ее маленькая ладошка:

- Мне очень жаль, Максим. Я знаю, каково это - терять близких…

Накрыв руку Марты своей, я продолжал:

- Отец… не выдержал этого. Застрелился.

Марта вздрогнула, прижалась ко мне тесней.

- Должно быть, он очень сильно любил твою мать.

- Может быть. Но долгое время я люто его ненавидел и винил в их с сестрой гибели.

- А сейчас? Сейчас ты тоже его винишь?

- Я не знаю, Марта. Я запутался. А тогда… я не мог больше здесь оставаться. Я бежал, бежал из этого места, бежал от себя, бежал от боли.

- И от кузнечного дела.

- Да… Забрав документы из института, я попал в армию. А там… моей злости нужен был выход. Я направил свою энергию на подготовку. Меня заметили. Отобрали в один элитный отряд… А потом одно за другое. Знаешь, как это бывает? А мне было, в принципе, все равно, чем заниматься.