Мой папа — киллер

Бессонница у Кренделя моментально пропала, зато появилась дикая активность. В пятницу он начал действовать и достиг определенных результатов. Труднее всего дался разговор со Жмойдяк.

— Вот еще! — заявила рыжеволосая.

— Да я ж не только тебя зову, — волновался Крендель. — Вон, и Трубецкая пусть приходит. Светка, слышь?

— Мы подумаем, — заявили в конце концов девчонки.

Мишка недоумевал. Чего тут думать? Он хочет устроить вечеринку: ну, собраться, ну, послушать музыку, ну потанцевать. Что тут плохого?

Если Крендель разговаривал с Анжелкой и Трубецкой вполне прилично, то Леха и Славка услышали что-то совершенно другое.

— Эй, козлы! Подваливайте ко мне завтра, классный прибор покажу! — заорал Крендель, нагнав Трушкина и Леху по дороге из школы. — Называется JBL!

— Знаем, — недовольно отозвался Славка. — Все уши от твоей тачки, Крендель, давно в трубочки свернулись. Хоть окна досками забивай…

Ну и заморыш, как он стал вякать! А ведь Мишка давно не заводил свою тачку, ведь ремонт же был. Понятно, Трушкин таким смелым стал, потому, что Корольков рядом.

Ничего, Мишка этому бенефису скоро конец положит.

— Ты, Трушкин, можешь дома сидеть, — усмехнулся Крендель. — Нужен ты там, как …

— И посижу, — обиделся Славка.

— И посиди! — рявкнул Крендель. — Давай, вали домой. Мы с Корольковым еще парой слов перекинемся.

Славка посмотрел на Леху большими глазами и удалился с гордо поднятой головой.

— Ну, чего тебе? — буркнул Леха.

— Нас с тобой теперь двое, Корольков, — торжественно сказал Мишка. — До того, как ты сюда переехал, я один был, а теперь — нас с тобой двое.

Это он красиво загнул, подумал Леха. Признал наконец открыто. Он да я. Два короля.

— Очень интересно, — сказал Леха. — Это к чему?

Крендель в двух словах изложил идею завтрашней вечеринки.

— Обязательно подгребай. Я и девчонок позвал, у меня тачка — класс, будем скакать хоть всю ночь.

— Всю ночь? — удивился Леха. — А твоя мама?

Его-то, Леху, родители спать загоняли не позже десяти — даже на Новый год.

— А, — Крендель рукой махнул. — Маманя уехала к сестре, ее все выходные не будет. Ну так как, идешь?

Леха медлил.

— Кто еще будет? — спросил он.

— Я буду, — Мишка ухмыльнулся. — Еще, если хочешь знать, Жмойдячка и Трубецкая будут. Ну, еще Блэкмор, Череп, Цыпа…

— Спид, — рассеянно закончил Леха.

— Ну да, — мотнул головой Мишка. — Спид. Имеешь что-то против? Знатно повеселимся.

— Значит, ты, твоя тусовка, я… И две девчонки?

— А кого тебе еще надо?

Анжелка тоже будет, думал Леха. Иногда у него появлялось такое впечатление, что он ее совсем не знает. Вот выгуливают они вместе собаку и говорят по душам, и все замечательно. А потом рыжеволосая что-нибудь выкидывает, и Леха ума не приложит, что и подумать.

Вот, например, три дня назад он получил двойку по английскому. И все из-за нее, из-за Анжелки (на английском они сидели за соседними партами).

Леха, получив двойку, буркнул:

— Могла бы и подсказать. А она в ответ:

— Хм! — и задрала нос. — Никогда не подсказывала и не собираюсь.

Вот и думай после этого, что знаешь человека…

— Эй, кого тебе еще надо? — повторил Крендель.

Леха хотел назвать Трушкина, но вместо этого вздохнул. И вправду, не впишется Славка в такую компанию, лучше пусть дома сидит.

— Ладно, — сказал Корольков. — Фиг с тобой. Подгребу. Когда?

Назавтра, в четыре вечера, Леха из окна увидел Жмойдяк и Трубецкую. Нарядно одетые девчонки шли наискосок через двор — от Анжелкиного подъезда к Мишкиному.

А он-то, с ума сойти, еще в трусах стоит!

— Ма, ну все, я пошел! — крикнул Леха, со скоростью света впрыгивая в джинсы.

Застегнул он их уже на лестнице, там же накинул и кожанку.

Девчонок Леха догнал перед дверью Кренделя. Те хихикали, прикрывая рты ладошками, и никак не могли решиться позвонить.

— Ой, Корольков, — пискнула Трубецкая. — Какой ты краси-ивый.

Леха гордо приосанился. На нем, под курткой, была белая рубашка с вышитым воротником.

— Все-таки хорошо, — с трудом переводя дыхание, произнес Леха, — что вы пришли. Все-таки веселее будет.

Анжелка озорно глянула на спутницу, потом — на Леху.

— А я, вообще-то, не хотела идти. — Рыжеволосая сделала паузу. — Но кое-кто мне сказал, что у денежного Мишунчика на угощеньице должна быть всякая вкус-нятинка…

— Анжелка! — возмутилась Трубецкая. — Ты что болтаешь?

— Какая такая… вкуснятинка? — Леха не понял.

Рыжеволосая разошлась.

— Мороженое — раз, — она загнула палец. — Пирожное — два… — Анжелкины глаза сверкали.

Леха вздохнул и, галантно отодвинув девчонок, нажал пальцем кнопку звонка.

Крендельский звонок отозвался не так, как большинство обыкновенных звонков, не «Дзыыыыынь», а по-другому: «У-у-у-тютю-тютю».

И это прозвучало так, словно звонок захихикал: куда ты, мол, Леха, собрался? Знаешь, что тебя здесь ждет?

Дверь открылась, и удивленные гости увидели Черепа. В руке у того была ная банка пепси.

— Хай! — сказал Колька и махнул жестянкой. — Проходите.

— А ты тут что делаешь? — подозрительно прищурилась Трубецкая.

— Как что? — Череп сделал большие глаза. — Приглашенный.,

— Ты ж не из нашего класса!

— Ну и что, — обиделся Череп. — У нас демократия, причем полная.