Мой папа самый лучший (СИ)

— Твой вопрос вполне себе обычный, — охотно отозвалась она. — У нас с Робертом есть сын Григорий. Пятнадцать лет. Занимается спортом. Учится в Англии.

Услышанная мною информация тут же откликается во мне. Неужели Мирон решил последовать примеру друзей и отправить своего ребенка на несколько лет жить и учиться за границу?

Это совершенно на него не похоже. Ведь он поступает так, как думает сам, а не кто-то другой!

Черт.

Задумчиво делаю глоток чая.

— А как давно Григорий учиться в Англии? — спрашиваю я.

— Пару лет.

— Что за спорт привлек его внимание?

— Плавание.

Слегка качаю головой.

— Здорово. Ванда, а почему вы отправили сына учиться за границу? — чуть прищуриваюсь, ожидая ответа.

Хозяйка заведения упирается ладонью о холодный край плиты и, удобно подбоченившись, поясняет:

— Веришь, Лиза, или нет, но я никогда не думала, что все сложится именно так, и Гриша будет учиться в Англии.

Из нее вырывается тихий смешок.

— Но когда за Гришей порой мы вдруг стали замечать острое поведение. Все это было моментами. Вспышками. Возраст переходный и прочие. Роберт и Мирон были вынуждены с ним поговорить. И я сама сильно удивилось, насколько скоро это помогло.

В глазах женщины мелькают непрошенные воспоминания тех дней и последующее за ними облегчение.

— Ванда, я понимаю, что Мирон близкий друг вашей семьи, — я стараюсь подбирать слова, — но он вам помог с ребенком…

Вопросительно пожимаю плечами.

Женщина делает глубокий вдох.

— В этом нет ничего удивительного. Мирон крестный отец Гриши, — с ласковой улыбкой вносит ясность она.

Немного погодя мы с Вандой сменили тему, однако всю дорогу я думала о Мироне. Все-таки меня не на шутку тревожит вопрос: почему он так навязывает Авроре учебу за границей?

Позавтракав, я поблагодарила хлебосольную хозяйку и замечательного верного друга Потемкина в одном лице. Таких людей видно сразу и за версту. Вокруг них даже аура иная. Солнечная. Со светлячками и радужными бабочками вокруг.

Ванда провожает меня, прежде взяв слово, что я в скором времени приеду в гости.

Сажусь в машину и говорю водителю свой адрес. Слава Богу, он привозит меня именно ко мне.

Оказавшись в квартире, я чувствую, что дома меня будто не было как минимум неделю, а не всего одну ночь.

Ставлю телефон на зарядку и иду в ванную чистить зубы, попутно вспоминая, какие задачи у меня нарезаны на этот день.

Отвезти малышку на тренировку. После визит к Дарье Филипповне. Но перед этим мне нужно позвонить на работу, узнать, к чему готовиться завтра.

А Мирон?

Сама себе робко задаю вопрос.

Тоскливо вздыхаю.

Он позвонит. Позвонит сам.

Звоню на работу. Лида вводит меня в курс дела. Прошу коллегу отправить на е-мейл бумаги для ознакомления. Провожу несколько часов в работе. Это мне здорово помогает и отвлекает. Как будто загружена одна часть мозга, забыв про вторую. Где хранятся эмоции и чувства. Где Мирон и малышка Аврора. Где вопросы и ни одного нормального ответа.

Устало потягиваюсь и смотрю на часы. Еще пару часиков и надо будет ехать за Авророй.

Время обеда миновало, а я варю себе только кофе и сооружаю парочку бутербродов. Я почти заканчиваю со своей нехитрой трапезой, когда меня настойчиво к себе зовет телефон.

Наскоро вытерев руки салфеткой, мчусь в другую часть квартиры.

На экране высвечивается «Мирон». Следует секунда раздумий — и я принимаю звонок.

— Да.

— Привет, крошка! — в динамике раздается самоуверенный и не сомневающийся голос Потемкина.

Почему его голос так легко сносит все барьеры? Размывая даже пресловутые границы вежливости и этикета.

«Крошка»? Ну-ну Мирон!

— Привет, пупсик! — слышу, как мой собеседник удивленно и резко втягивает в легкие воздух. — Крошка на тебя немного зла. Ведь твои шаловливые ручки расстегнули все пуговицы на моей пижаме. И спрашивается, что они вытворяли потом?

Едва вымолвила последнее слово, как ощутила себя той самой в халате и в бигудях исправно выносящей мозг супругу. Противоречивые чувства захлестнули меня.

— Извини за наезд. Но больше так не делай.

О господи! Опять!

— В общем, — прикрываю глаза и закусываю губу, — извини!

Подношу ладонь ко лбу и растираю.

— Да ладно, крошка! Расслабься! — Мирон сегодня неумолим.

Почему-то расслабиться с этим мужчиной у меня получается меньше всего.

— Я не думал, что этот звонок будет посвящен твой груди. Но раз уж ты заговорила, то… она у тебя прелестна.

Зараза! Мирон!

— Давай закроем эту тему. Как будто бы не было никаких расстегнутых пуговиц.

Вот что ты, Елистратова, сама делаешь?

— О?кей, детка!

— Зачем ты позвонил? — возвращаюсь я к делу. — Что-то случилось?

— А если у меня проблемы, ты приедешь и спасешь меня, Лизонька? — шутит он.

Просто неисправим! Закатываю глаза.

— Ближе к делу, — отзываюсь я.

— Утром не потеряла меня?

— Не потеряла. Все хорошо. Ванда очень милая. И спасибо за машину. Мирон.

— На здоровье. Не было времени отвезти тебя обратно.

— Я поняла.

— Ты сейчас никуда не собираешься? — вопрос мужчины звучит вполне себе прагматично.

— А что?

Из трубки доносится тактичное покашливание.

— Есть планы на вечер?

Прикусываю щеку, размышляя сказать правду или…

— Вечер занят. Прости, — не хочу ему врать.