Мой папа-сапожник и дон Корлеоне

Мама не отрицала этого факта, но отвечала, что все же любая убежденная вера лучше безверия, так как религия – есть мощный сдерживающий фактор на пути всякого безобразия. Но папа не спешил соглашаться. Про веру он мало что понимал, а сдерживающий фактор – это другое дело, и Хачик свой фактор отлично знал. С годами авторитет дона Корлеоне только возрастал. «Подобно тому, как в прежние времена правители городов неусыпно держали в поле зрения племена варваров, что рыскали вокруг стен, – так дон Корлеоне зорко следил за всем, что творится на свете за пределами его владений».

Между запоями и работой на стройке Вася все же находил время пригнать разок-другой свой трактор с прилаженным к нему ковшом. В результате яма была выкопана, но случилось непредвиденное – у нас в доме Вася увидел Наташу, и искра заветного пламени занялась в метущейся душе тракториста. Быстро справившись с замешательством, Вася взвился вьюном вокруг белокурой Наташи и моих сестер, имитировавших деятельность скорой помощи (это называлось игрой). Все сразу поняли, что Вася – из молоканской общины другого района Армении – влюбился. У них таких красивых девочек отродясь не было. Поняла про это странное Васино чувство и сама Наташа. Она хоть и была чуть растеряна из-за новых ощущений, но блюла достоинство совсем по-взрослому. Пылкий Вася стал напрашиваться к нам, обещая выполнить любую работу в саду или в доме, бросил пить и однажды даже подарил цветы нашей маме. Оказалось, он пришел свататься.

Люся доходчиво объяснила трактористу, что она, увы, не станет лоббировать его интересы. Мама старалась быть не просто ангельски терпеливой – она была ласковой, как ангел, приветствующий раскаявшегося грешника, – ведь она не хотела ранить случайным словом пробуждающегося для истинной жизни Васю. Она говорила, что девочка слишком юна, чтобы идти замуж. Но запретить это Люся тоже не вправе, ведь Наташа, хоть и дружит с ее девочками и совсем как дочь ей, но всё ведь не дочь. Поэтому цветочки она, Люся, рекомендует отнести Василисе – законной матушке Наташи. Вася серьезно поблагодарил Люсю, поклонился и поступил так, как она сказала. Сделал и… получил отлуп. Василиса отказала трактористу талантливо. Она сказала:

– Ужо тебе.

Не зная, что до неё великий русский поэт Пушкин вложил эти слова в уста своего маленького Евгения, грозившего Петру Великому, Василиса повторила их без малейшей агрессии, но очень уверенно:

– Ужо тебе.

А потом мир Васи рухнул окончательно. Выяснилось, что и сама Наташа не горит желанием выходить за него. Причин было множество. В силу слишком нежного возраста. Из-за нехарактерной для сектантского сообщества тяги к образованию. Или по причине какого-то неосознанного, но вживленного свыше в кровь и плоть генетического механизма выбирать лучшего из тех, кто способен продлить через нее и с ней род человеческий. Ее страшит его пьянство. Вася божился бросить. Наташа обещала подумать.