Читаем Мой папа-сапожник и дон Корлеоне полностью

И отомстила, маленькая, кругленькая Яга. Заварила, чего-то пошептала над чашкой и подала ежевечерний отвар конопли, что помогал деду от бессонницы. Но вместо того, чтобы заснуть, дед пустился в пляс, полночи бегал по деревне, навещая родственников и друзей. Искренне беспокоился об их здоровье и, главное, о том, как учатся дети и внуки. Ведь это так важно, чтобы дети хорошо учились. Ученье свет, а неученье – сплошное разочарование в жизни. Родственники и друзья были обрадованы, но, в основном, крайне удивлены временем, выбранным Серго для визитов. Что, спрашивается, взбрело ему в голову наносить ночные визиты? А тот болтал без умолку и, кроме всего прочего, рассказывал и о близкой свадьбе сына. И что невеста его – настоящая красавица.

Да, у мамы было все как надо – коса до пояса, глаза, как блюдца с чаем, узкие щиколотки и бесконечные, бесконечные, бесконечные ноги. К финалу их созерцания, остановленного беспощадным, как росчерк бритвы, краем маминой юбки – сантиметров на пятнадцать выше колен, – отец был влюблен. Алый подол этой юбки, как наваждение, полыхал перед глазами, распаляя его южное воображение. И жизнь его окрасилась в цвета жгучей депрессии. А именно: в красный – цвет этой чертовой юбки, белый – цвет кожи ангела, черный – цвет фармакологических снов, в которые он проваливался, синий – цвет стены, которую он видел перед собой каждый раз, когда просыпался. Скупая палитра радуги мучила, но не убивала, как неразделенное чувство. Понимал Хачик, люди, порой, живут серой жизнью, а его-то дни были расцвечены. Между взрывами эротических фантазий, когда изнуренный страстью мозг отца отдыхал, возникали в его голове и нежные мелодии сладких грез – красивые здоровые дети, светлоголовые, но черноглазые… Да, пусть у них будут глаза, как у него, – темные, а волосы, как у Люси, – белые, и кожа белая, как у Люси… Такая светлая… нежная… почти прозрачная у нее кожа… и родинка над ключицей… а в ложбинке под ключицей – прохладная тень, и хочется припасть к этой ложбинке и пить, все время пить ту прохладу… Дальше, без сомнения, следовала очередная гормональная буря, вконец измотавшая папу. Дождавшись затишья, он убежал в самоволку и сделал Люсе предложение.

Она снова удивила его. Первое, о чем спросила:

– Как переводится твое имя?

– Хачик? – Папа пожал плечами. – Хачик – это крестик.

<p>Дело к свадьбе</p>

Считалось, что моя мама была сдержанной и рассудительной особой. Но, видно, и маминому пресловутому благоразумию были положены границы. То есть сложнейшая генная инженерия внутри Люси имела некий механизм, защищающий от благоразумия, предохранитель от скучной нормы. Ведь если бы Господь полагался на одну лишь маму, то вряд ли она смогла бы продолжить чей-то род, включая, кстати, свой. Девушка, позволявшая себе расхаживать в алой юбчонке, на деле была отъявленной пуританкой. А юбка та была всего лишь маскировкой. Но милостив Бог, мама приняла папино предложение. Вы скажете, что это было чистейшим безрассудством – согласиться стать женой солдатика-пехотинца, уличного танцора кавказских кровей, чей дом и стол были столь же далеки отсюда, сколь и неведомы? И будете правы, хотя еще даже не ведаете о масштабах сумасбродства маминого поступка. Вы скажете, что это было опасно – сказать «да» человеку, вся духовная близость с которым определилась несколькими днями дежурства возле его бредоносящего тела? И это верно, хотя вы еще не знаете всех па грядущего «данс макабр», которые виртуозно исполнили папа и мама, Хачик и Люся – постоянные партнеры на безымянном турнире семейных пар. Ах, мама, мама, белокожая и нежная моя мама… И потом, я не вправе ее осуждать – она разволновалась. Видимо, так сильно, что повела себя самым неожиданным образом.

Мама говорила спокойно и даже чуть тише, чем это приличествовало в данных обстоятельствах. Но дело было не в уровне звука. Нет, она не бросилась на шею грядущему жениху и не влепила Хачику пощечину для острастки. Она кивнула. Помолчала. А затем заговорила. Это был первый коронный монолог в трагикомедии «Люсина жизнь, или Русская хозяйка большого армянского дома».

Если б можно было сегодня заплатить миллион, чтобы вернуться и послушать, как выступала тогда Люся, я бы, не задумываясь, отдал, благо сегодня у меня водятся большие деньги. Но я, как и никто другой, не в силах совершить сальто через годы, собственное рождение и время небытия. А в реинкарнацию я, увы, не верю. Я не могу попасть в тот удивительный миг и вынужден верить на слово своим родителям. А они, каждый в свою очередь, рассказывают следующее:

– Когда она выступала, я смотрел на нее с восторгом, хоть и не понял ни единого слова.

Перейти на страницу:

Все книги серии Люди, которые всегда со мной

Мой папа-сапожник и дон Корлеоне
Мой папа-сапожник и дон Корлеоне

Сколько голов, столько же вселенных в этих головах – что правда, то правда. У главного героя этой книги – сапожника Хачика – свой особенный мир, и строится он из удивительных кирпичиков – любви к жене Люсе, троим беспокойным детям, пожилым родителям, паре итальянских босоножек и… к дону Корлеоне – персонажу культового романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Знакомство с литературным героем безвозвратно меняет судьбу сапожника. Дон Корлеоне становится учителем и проводником Хачика и приводит его к богатству и процветанию. Одного не может учесть провидение в образе грозного итальянского мафиози – на глазах меняются исторические декорации, рушится СССР, а вместе с ним и привычные человеческие отношения. Есть еще одна «проблема» – Хачик ненавидит насилие, он самый мирный человек на земле. А дон Корлеоне ведет Хачика не только к большим деньгам, но и учит, что деньги – это ответственность, а ответственность – это люди, которые поверили в тебя и встали под твои знамена. И потому льется кровь, льется… В поисках мира и покоя семейство сапожника кочует из города в город, из страны в страну и каждый раз начинает жизнь заново…

Ануш Рубеновна Варданян

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Армия жизни
Армия жизни

«Армия жизни» — сборник текстов журналиста и общественного деятеля Юрия Щекочихина. Основные темы книги — проблемы подростков в восьмидесятые годы, непонимание между старшим и младшим поколениями, переломные события последнего десятилетия Советского Союза и их влияние на молодежь. 20 лет назад эти тексты были разбором текущих проблем, однако сегодня мы читаем их как памятник эпохи, показывающий истоки социальной драмы, которая приняла катастрофический размах в девяностые и результаты которой мы наблюдаем по сей день.Кроме статей в книгу вошли три пьесы, написанные автором в 80-е годы и также посвященные проблемам молодежи — «Между небом и землей», «Продам старинную мебель», «Ловушка 46 рост 2». Первые две пьесы малоизвестны, почти не ставились на сценах и никогда не издавались. «Ловушка…» же долго с успехом шла в РАМТе, а в 1988 году по пьесе был снят ставший впоследствии культовым фильм «Меня зовут Арлекино».

Юрий Петрович Щекочихин

Современная русская и зарубежная проза
Адам и Эвелин
Адам и Эвелин

В романе, проникнутом вечными символами и аллюзиями, один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены, как историю… грехопадения.Портной Адам, застигнутый женой врасплох со своей заказчицей, вынужденно следует за обманутой супругой на Запад и отважно пересекает еще не поднятый «железный занавес». Однако за границей свободолюбивый Адам не приживается — там ему все кажется ненастоящим, иллюзорным, ярмарочно-шутовским…В проникнутом вечными символами романе один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены как историю… грехопадения.Эта изысканно написанная история читается легко и быстро, несмотря на то что в ней множество тем и мотивов. «Адам и Эвелин» можно назвать безукоризненным романом.«Зюддойче цайтунг»

Инго Шульце

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза