Мой парень - эльф

— Не интересно, — решительно отрезала я. — Лучше расскажи, можно ли вновь спрятать тёмную силу и прикрыться маминым даром. Честно говоря, мне нравилось быть человеком…

— Я рад. — На миг лицо эльфа озарила улыбка, от которой быстрее забилось сердце. — Для этого я здесь, Кити. Как увидел тебя в Зеркале судеб, сразу понял, что ты мне подходишь.

— Но почему? — задала я тревожащий меня вопрос. Преодолев смущение от присутствия ректора, всё же шепнула: — То же самое ты говорил о даре Древа жизни. Мол, если из яйца кто-нибудь вылупится, то я тебе подхожу. Что значат эти слова?

Глава 38

— Погодите, — ректор встрепенулся и будто скинул лет двадцать, став похожим на любопытного мальчишку, — из яйца кто-то вылупился? Кто?!

— Я, — проворчал Липучка, и Алмиус подскочил на месте, только сейчас заметив в гнезде из разноцветных шалей такого же радужного дракончика. — Знал бы, что голодом будут морить, и не вылуплялся бы вовсе.

— Словно это от тебя зависело, — хмыкнул Шандатиль. Эльф с тонкой усмешкой на красивых губах понаблюдал, как ректор скачет вокруг стола и охает, а потом поинтересовался: — Как тебе птенец, Алмиус?

— Это невероятно, — прошептал ректор и, протянув руку к дракону, спросил прерывающимся голосом: — Можно потрогать?

— Без эгры не заигрывай, — буркнул Липучка и посмотрел на меня так обиженно, будто я не давала ему силы ещё не так давно.

Ректор выпустил немного магии, от которой дракончик немного засветился и чуточку подобрел, но в размерах, как от моей, не увеличился. Пока с маниакальным бесстрашием боевика Алмиус измерял соотношение крыльев к размеру зубов, я повернулась к эльфу.

— Так вы старые друзья с ректором? Как так получилось? Ему же уже… — Я осеклась, вспомнив о разнице века людей и эльфов, а эти двое покосились на меня со снисходительной иронией. Я упрямо повысила голос: — Как давно вы знакомы и почему вели себя так, будто не знаете друг друга?

— Шандатиль всегда такой, — неожиданно пожаловался ректор и неодобрительно посмотрел на бесстрастного эльфа. — А ведь мы знакомы уже тридцать лет! Ещё ведентом я, поспорив с друзьями, забрался на территорию резервации. — Он улыбнулся с таким видом, будто эти воспоминания были лучшими за всю его жизнь. — Эльфы меня в фарш бы порубили, но Шандатиль не позволил. Я тогда ещё не знал, кто он. Очнулся уже дома и думал, что напился с друзьями. Ничего не помнил… Кхе!

Он назидательно (и чуточку виновато) добавил.

— Алкоголь вреден!

— Верю на слово, — рассмеялась я смущению Алмиуса и поинтересовалась: — То есть Тиль подправил вам память, но вы как-то вспомнили? Как у вас получилось?

— У меня в родословной есть светлый эльф, — признался ректор. — Давненько… Но как раз с даром, какой был у твоей мамы и есть у Шандатиля. Не то чтобы я могу на кого-то воздействовать, зато чужое воздействие получается как бы стряхнуть.

Я же смотрела на мужчину во все глаза: так у него в роду были эльфы! Теперь понятно, почему он выглядит так молодо и сводит с ума и преподавательниц, и некоторых веденток. У учительницы с факультета искусств, как у ценительницы прекрасного, не было ни единого шанса устоять перед эльфийской харизмой. Жаль, Алмиус страдает по погибшей жене и не обращает на неё внимания.

— Точно, — прошептала я, только осознав, почему он стал вдовцом. — Полукровки живут дольше обычных людей…

— Что? — оторвался ректор от изучения Липучки.

Дракончик пока терпел, но видно было, что скоро исследовательское счастье Алмиуса закончится. Оставалось надеяться, что пальцы при этом останутся с мужчиной.

Но ректор, поймав давящий взгляд Шандатиля, уже сам переключил внимание.

— Верно. — Он поднялся и подошёл ко мне. — Вот для этого я и здесь.

— Вы о чём? — удивилась я, не понимая, как длительность жизни полукровок относится ко мне. Ах да! Я тоже полукровка — во мне кровь и магия тёмных и светлых. — Я не понимаю.

— Шандатиль не может воздействовать на тебя, — серьёзно пояснил мужчина и, подняв рукава преподавательской мантии, освободил руки. — А я могу попробовать освободить тебя…

— Стойте-стойте, — отскочила я и машинально выставила защитный экран, по которому пробегали тёмные и светлые змейки эгры. — Вы не слышали меня? Я хочу стать прежней, а не полностью почернеть! Не надо снимать с меня мамину защиту.

— Ты выросла из неё, — печально улыбнулся Шандатиль. — Как Липучке, тебе придётся вылупиться из яйца.

— Но я не хочу становиться дроу и властительницей тёмных! — возмутилась я.

— Прежде всего тебе надо стать самой собой, — нравоучительно обратился ко мне эльф. — Сейчас на тебе столько чужого воздействия, что… — Заметив, что я упрямо поджала губы, Шандатиль дёрнул бровью. — Ты хочешь получить ответ на свой вопрос? Так это он и есть. Хочешь знать, почему ты мне подходишь, — пойми, кто ты есть.

Я обиженно насупилась: вот знает же эльф, как меня зацепить за живое! Скажи он что-то иное, даже заверни про мир во всём мире, я бы не согласилась… Наверное. Ну, может, не сразу, потому что было очень — до ледяного кома в животе и немеющих пальцев! — страшно. Что откроет «скорлупа» чужих воздействий? Кто я?