Мой парень – миллионер

Я оглядываю длинную очередь и отрицательно машу головой.

– Боюсь, что пока очередь дойдёт до нас, всё желание пропадёт.

– На самом деле она впечатляюще смотрится вечером или ночью. Днём на неё лучше любоваться издали.

От шума и многолюдности голова идёт кругом. Ноги гудят, впечатления наслаиваются одно на другое так, что сливаются в единое яркое пятно…

– Я смотрю, что ты уже на ногах еле держишься, солнце. Пора передохнуть. Поехали в отель…

Наш отель Le Meurice расположен между площадью Согласия и Лувром на улице Rivolli напротив Сада Тюильри в нескольких шагах от Елисейских полей, здания парижской Оперы, Вандомской площади и знаменитой улицы Фобур Сен-Оноре со своими многочисленными бутиками. Именно отсюда виден другой Париж, древний город, место, давным-давно ставшее центром не только Европы, но и всего мира.

Забронированный номер отеля Le Meurice иначе как королевскими апартаментами язык не поворачивается назвать. В главной спальне находится большая двуспальная кровать. Огромная терраса с высоты седьмого этажа открывает потрясающий вид на Париж. Внутреннее убранство покоряет роскошью в стиле конца девятнадцатого века. Мягкие бежевые цвета и роскошные ткани создают впечатление, что каким-то случайным образом я оказалась в сказке.

– В этом номере есть даже комнатка для дворецкого, – смеётся Дима, заваливаясь в просторное кресло.

– Что, серьёзно?

– Ага. Тебе и обувь до блеска начистят, если пожелаешь…

И в самом деле – персонал настолько услужливый и внимательный, что начинаешь чувствовать, как обыкновенная третья отрицательная группа крови волшебным образом превращается в «голубую аристократическую».

– Мне кажется, что я уже не смогу сдвинуться с места.

Я падаю без сил на огромную кровать

– Прошло всего полтора суток. И ты сдаёшься?..

– Впечатлений море. Окунуться с головой вот так сразу и не пропасть – сложная задача.

– А как ты хотела? Ходить на верёвочке за гидом и сравнивать сведения с брошюркой?

– Не знаю. Я раньше выбиралась только на пляжные курорты.

– Ммм… У нас ещё столько впереди, – притягивает меня к себе Дима, – но нет ничего скучнее, чем ходить возле гида. Я не хочу, чтобы чьи-то любопытные уши подслушивали все те сладкие словечки, которыми мы обмениваемся.

– Сладкие? Скорее, бесстыжие. В особенности те, что исходят от тебя…

Энергии у кудряша не занимать. Его не утомляют ни многочасовые скитания по милым улочкам, не раздражает обилие бутиков, встречающихся на пути. У любого другого мужчины уже бы лопнуло терпение. Но Диме всё нипочём – он блаженно растягивается в кресле, терпеливо дожидаясь, пока я определюсь с выбором.

В сгущающихся сумерках огни модных бутиков выглядят ещё более привлекательно, но я уже сыта шопингом по горло, и хочу отвертеться от очередного: «А давай зайдём ещё сюда».

– Нет, пожалей меня…

– А как же la petite robe noire? – поддразнивает меня Дима.

– Неуверена, что мне оно необходимо.

– Смеёшься? Оно жизненно необходимо. Хотя бы для того, чтобы снять его с тебя. Так что тащи свою хорошенькую попку в один из этих магазинов.

– Ты не человек, Симаков. Ты автомат или робот, – упираюсь я, но всё же передвигаю ноги, потому что Дима упорно толкает меня впереди себя, но вдруг застывает напротив витрины.

– Я передумал насчёт маленького чёрного платья.

– Хвала небесам. Мы возвращаемся в отель?

– Не так быстро, солнце. Сначала мы купим тебе вот это.

– Это? Совсем непохоже на маленькое чёрное платье.

Длинное чёрное платье в витрине магазина притягивает взгляд своей простотой и элегантностью.

– Кудряш, оно в пол и со шлейфом.

– Как раз для тебя. И твоих длинных ножек.

Продавцы бутика ведут себя так, словно на территорию магазина ступили особы королевских кровей, бегают вокруг с видом заботливой наседки и едва ли не пылинки сдувают. От их обращения создаётся впечатление, будто я – редкая фарфоровая вещица, нуждающаяся в тщательном и особо бережном уходе. Я переодеваюсь и смотрюсь в зеркало. От выбранного кудряшом платья сложно отвести глаза. На чёрной ткани при малейшем движении появляются тёмные всполохи. Длину платья в пол и шлейф позади компенсирует открытая, почти до самых ягодиц спина.

– Повернись, – командует Дима и пробегается пальцами по позвонкам.

– Мне кажется, что с этим платьем не предусмотрено носить никаких трусиков, – шепчет он ухо.

– Или они должны быть совсем крошечными, невесомыми, – продолжает Дима, а горячая ладонь скользит ниже, за вырез, оглаживая кожу ягодиц.

От шаловливого прикосновения под кожей рождается предвкушение и сердце начинает биться быстрее. Близость Димы действует на меня чересчур возбуждающе. Каждый раз, когда он касается меня, начинает казаться, словно он специально искушает, проверяя на прочность, которой у меня, к слову, нет совсем. Потому что я начинаю ластиться к нему, как та мурлыкающая кошка.

– Берём его.

– Ты это видел? – машу я ценником, – платье по цене автомобиля.