Мой парень призрак

Парень сидел напротив меня так близко, что мог прикоснуться и тут же этим воспользовался. Погладил меня по волосам. Я содрогнулась и посмотрела в его янтарные глаза.

Как он может быть мертвым, когда сейчас сидит передо мной, и я так четко его вижу и ощущаю. Может, неудачный розыгрыш?

Я протянула руку и коснулась его волос. Мягкие, но не такие объемные, как у живых людей. Вроде покрыты ватой.

— Завтра у меня похороны. Сходи, попрощайся с моим телом. Цветов не надо. Я их ненавижу. Положи мне на могилу свитер. Тут холодно, — проговорил призрак, всматриваясь в мои глаза.

Я кивнула, разглядывая его черную легкую футболку. Из глаз градом покатились слезы. Господи! Что я натворила!

— Что еще могу для тебя сделать?

— Дай маме денег. Они концы с концами сводят. Отец сильно пьет, влезает в долги, а мать работает, как прокаженная и не видит света.

Я кивнула.

— Прости, прости меня, — опустилась я на колени перед ним. — Я не хотела. Пожалуйста, прости.

Он заключил меня в холодные до дрожи объятия.

— Я простил. Но этого не достаточно. Моли о прощении мою мать. Я у нее единственный сын. Она жизни без меня не видит.

Я резко перестала чувствовать прикосновения Матвея и подняла взгляд.

Огляделась по сторонам. Никого.

— Марточка! — испугалась Глаша, забежав в кухню и застав меня на коленях возле холодильника. — Тебе плохо, девочка моя?

Женщина помогла подняться на ноги и сесть на стул.

Она принялась шарить по ящикам в поисках таблеток.

— Не надо. Я уже выпила. Налей мне папиного виски, — вытирая слезы с лица, приказала я.

Домработница посмотрела на меня растерянно. Помялась у порога, но все же исполнила желание. Принесла стакан виски.

Я всмотрелась в алкоголь. Такого же цвета, как его глаза. Залпом осушила и скривилась. Не привыкла к крепким напиткам.

— Пойду лягу, — бросила я.

Не знаю, как смогла уснуть. Просто провалилась в темноту, а очнулась, когда солнечные лучи проникли в окна комнаты. Взглянула на часы и стала в спешке собираться в магазин.

Надела все черное и вызвала такси.

Отец остановил меня на пороге. Не хотел отпускать на кладбище, но не смог помешать. Я обещала Матвею и исполню его волю. Все мои объяснения папа посчитал бредовыми. Пусть. Меня никто не остановит.

Я заехала в бутик, купила самый лучший свитер и сняла все деньги с карточки.

Вскоре оказалась на местном кладбище. Долго искала нужный кортеж, а нашла, лишь увидев в гробу знакомое лицо.

У ямы стояла толпа. Мать Матвея утирала слезы, последний раз прощаясь с сыном.

Я мялась на ногах поодаль, и только когда гроб засыпали землей и появился холмик, усыпанный его ненавистными цветами, я подошла ближе.

Возле креста с фотографией я положила свитер. Женщина заметила меня и закричала:

— Что здесь делает убийца?! Гореть тебе в аду! Ты отняла у меня сына!

Я не успела посмотреть ей в лицо, как почувствовала боль. Она прижала меня к земле и замолотила кулаками по спине.

— Простите! Я не хотела! Пожалуйста! — Пыталась я оправдаться.

Дотянулась до сумки, высыпала содержимое и постаралась вручить ей пачку денег.

Она успокоилась, поднялась с земли, повертела купюры в руках и сорвала резинку. Швырнула мне в лицо деньги, которые разлетелись на ветру и прокричала:

— Умри, тварь! Засунь эти бумажки себе в жопу и умри! Я ненавижу тебя вей душой! Будь ты проклята!

Она схватила меня за волосы и ударила коленом в лицо. Я почувствовала, как хрустнул нос, и теплая кровь полилась по лицу. Видит бог, я хотела сейчас умереть от ее руки. Никак не сопротивлялась. Остальные смотрели на это, открыв рты, но не вмешивались, наверное, тоже желали мне смерти.

Она валяла меня по земле до того момента, как не подъехали два джипа. Из них вывалились охранники, которых нанял отец, и оттащили от меня женщину.

Кто-то взял меня на руки и положил на заднее сидение. Я впилась рукой в кожаную обивку и разрыдалась. Не от физической боли, а от моральной. Я на себе ощущала боль матери и понимала, что являюсь палачом. Что я могла сделать, чтобы все сиправить? Умереть? Если так, то я готова.

Не помню, как оказалась на кровати в своей комнате. На тумбочке стоял чай и рогалики. Глаша позаботилась обо мне, но кусок в горло не лез. Я обняла подушку и закрыла глаза.

Очнулась от прикосновения. Распахнула глаза и увидела Матвея в свитере.

— Спасибо. Мне теперь уютно, — вкрадчиво проговорил он.

— Я рада.

Он погладил меня по воспаленной щеке и носу, и я с наслаждением потянулась на его прохладу. Губа саднила от боли. Я боялась к ней прикоснуться, ведь чувствовала, что совсем разбита.

Матвей прилег рядом, схватил меня за подбородок и повернул к себе.

— Какая ты красивая, Марта. Мы бы обязательно встретились, если бы я не умер.

Я провела рукой по его волосам, впилась взглядом в глаза и коснулась шеи. Его прохлада мне нравилась. Я ощущала вину и в то же время хотела близости. Не знала, как прижаться к нему и рассказать обо всем, что чувствую.