Мой парень - псих (Серебристый луч надежды)

Судя по виду грандиозного собора и шикарного банкетного зала, семья жены моего брата — из тех, про кого Дэнни говорит «гребут бабло лопатой». Я интересуюсь, чем занимается отец Кейтлин.

— Он много лет был скрипачом Нью-Йоркского филармонического оркестра, а теперь преподает в Джульярдской консерватории теорию музыки. Уж не знаю, что это такое. — Закончив развешивать по стенам фотографии, мама присаживается рядом со мной на диван. — Родители Кейтлин — хорошие люди, но они, что называется, совсем не нашего круга, и во время банкета это выявилось со всей очевидностью. Как я выгляжу на фотографиях?

На снимках мама в шоколадного цвета платье с обнаженными плечами, а через одно плечо перекинута кроваво-красная лента. Губная помада подобрана точно в тон ленте, однако глаза слишком ярко накрашены, отчего мама немного напоминает енота. Зато волосы очень красиво уложены — Никки называет это классической высокой прической. Я говорю маме, что на фотографиях она выглядит хорошо, и она улыбается.

У отца лицо напряженное; нет ни одного снимка, где бы он не казался взвинченным. Я спрашиваю, как он относится к Кейтлин.

— Для твоего отца она человек из другого мира, да и общаться с ее родителями ему не очень понравилось — то есть совсем не понравилось, — но он рад за Джейка, просто не показывает, как обычно, — говорит мама. — Он понимает, что Кейтлин делает твоего брата счастливым.

Я припоминаю, как странно вел себя отец в день моей собственной свадьбы. Он ни с кем не заговаривал первый, а когда к нему обращались, ограничивался односложными ответами. Помню, что во время праздничного ужина накануне свадьбы я ужасно злился на отца, потому что он не хотел даже смотреть в сторону Никки, не то что общаться с ее семьей. Помню, мама с братом убеждали меня, что папа плохо привыкает к переменам, только и всего, но до следующего дня их разъяснения для меня ничего не значили.

В середине церемонии, когда священник обратился ко всем присутствующим и спросил, готовы ли они постоянно молиться о нашем с Никки благополучии, мы, как нам и было сказано, повернулись к гостям за ответом. Я инстинктивно глянул на родителей, на отца: любопытно, скажет ли он «готов» вместе со всеми, как положено, — и увидел, что он трет глаза бумажным платком и закусывает нижнюю губу. Он слегка дрожал, точно старик. Я в жизни не видел ничего более странного, чем мой отец, плачущий на свадьбе, которая, казалось, так ему докучала. Человек, никогда не выказывавший иных эмоций, кроме гнева и раздражения, плакал. Я все стоял и смотрел на него, и если бы Джейк — он был моим свидетелем — не заставил меня очнуться легким тычком в бок, я бы так и не повернулся обратно к священнику.

— Когда Джейк с Кейтлин поженились? — спрашиваю я маму.

Она смотрит на меня как-то странно. Ей не хочется называть дату.

— Знаю, это случилось, пока я лечился, и еще знаю, что провел в психушке несколько лет. С этим я уже смирился.

— Ты точно хочешь услышать, когда это было?

— Мам, говори, я выдержу.

Секунду она глядит на меня, колеблясь, но потом все же решается:

— Летом две тысячи четвертого. Седьмого августа. Уже больше двух лет прошло.

— А кто заплатил за свадебные фотографии?

Мама смеется:

— Шутишь? Нам с отцом не по карману такой роскошный альбом. Это родители Кейтлин расщедрились, да к тому же позволили нам выбрать любые фотографии и…

— А негативы они тебе отдали?

— С какой стати…

Мама осекается — должно быть, увидела выражение моего лица.

— Тогда как тебе удалось восстановить эти снимки, после того как из дома украли все фотографии в дорогих рамках?

Мама силится выдумать что-нибудь правдоподобное, а я жду ответа. Она прикусывает щеку — явно нервничает.

— Я позвонила матери Кейтлин, — спокойно говорит она наконец, — и рассказала про ограбление. На той же неделе она сделала для нас копии.

— А вот это ты как объяснишь? — Из-под дальней диванной подушки я извлекаю наши с Никки снимки в рамках.

Мама молчит, а я встаю, иду к каминной полке и водружаю свое свадебное фото на законное место. Потом вешаю на стену у окна фотографию Никки в окружении моих близких родственников. Никки в свадебном платье, и белый шлейф тянется по траве в сторону фотографа.

— Мама, я нашел коробку с надписью «Пэт». Если ты действительно так ненавидишь Никки, просто скажи, и я повешу фотографии на чердаке, где сплю.

Мама молчит.

— Ты ненавидишь Никки? Если да, то почему?

Мать не поднимает на меня глаз. Она сидит, запустив руку в волосы.

— Почему ты солгала мне? И о чем еще ты солгала?

— Прости меня, Пэт. Но я солгала…

Она не говорит почему. Просто снова плачет.