Мои пациенты

И вот Галина Георгиевна. Не допускаем ли мы, врачи, ошибку. Не совершаю ли я ошибку, доверившись имеющимся симптомам. Не следует ли подвергнуть ее оперативному вмешательству, как Мирзоева. Да, но у него было много данных за воспалительный процесс: и острое начало, и бывший на шее гнойничок, и высокая температура, и ознобы. У него я ведь не мог отвергнуть вероятность воспалительного процесса. С известной долей вероятности я предполагал его. Это и дало мне право решиться на операцию. А у Галины Георгиевны ничего этого нет. Нет ни единого признака, который хотя бы весьма отдаленно напоминал воспалительный процесс.

Ведь в моей памяти гораздо больше пациентов, у которых диагноз злокачественной опухоли позвонков подтверждался в процессе операции, вопреки моему страстному желанию ошибиться.

На память приходит безысходность в судьбе пациентки из города К., ее печальная и грустная история.

К сожалению, еще слишком часто слово «безысходность» определяет судьбу больного человека…

Для участия в научной конференции я приехал в город К. Как обычно бывает в этих случаях, после официоза и торжества открытия конференции началось самое интересное: общение с друзьями, знакомыми и незнакомыми людьми. В суматохе кулуарных встреч, калейдоскопе нужных, не совсем нужных и совсем ненужных дел ко мне обратился один из местных врачей с просьбой разрешить направить в клинику молодую женщину, страдающую, по его мнению, воспалительным заболеванием позвоночника, так как все методы лечения, применявшегося им, успехом не увенчались. Доверившись знаниям и опыту своего коллеги, я дал согласие на перевод больной в клинику с тем, чтобы разобраться в ее болезни и попытаться помочь ей.

По окончании работы конференции я вернулся домой и окунулся в круговерть повседневной работы.

Спустя несколько дней мне позвонили из приемного отделения и сообщили, что поступает больная женщина из города К., которую я обещал принять в клинику.

Первая наша встреча с больной в палате. Большие карие глаза доброжелательно, с несомненной скрытой в их глубине надеждой и вместе с тем испытующе смотрят на меня. Матовая с едва заметным оттенком шафрана кожа чуть удлиненного лица молодой женщины, лица слегка осунувшегося, но сохранившего мягкие, приятные очертания. Внешнее спокойствие, дающееся человеку неимоверным напряжением всех его внутренних сил, сквозит во всем ее облике. Под маской этого внешнего спокойствия угадывается крайняя настороженность человека, попавшего в беду и начинающего терять надежду на благополучный, хотя бы терпимый исход. Таково мое первое впечатление о моей новой пациентке.

Надо сказать, что первое впечатление сплошь и рядом оказывается самым объективным, самым правильным. И в этот раз оно не обмануло меня.

Из дальнейших расспросов и знакомства с больной я узнал, что у нее есть муж и дочь пяти лет. В процессе наших последующих частых общений я понял, что волнует ее не только состояние здоровья, но и отношение к ней мужа. По мере развития болезни изменилось его отношение к ней, она почувствовала в нем какую-то отчужденность, охлаждение.

А заболела она шесть с небольшим месяцев тому назад. До этого была всегда здоровой. Не знала докторов и больниц. Кроме родильного дома, никогда не общалась с медициной. Считала себя неуязвимой и никогда не могла понять, что такое болезнь и как это можно заболеть, стать больным человеком. Тем неожиданнее для себя она ощутила в своем молодом, полном сил, всегда послушном ей и легко, управляемом теле какие-то необычные ощущения…

Нет. Сначала эти ощущения не укладывались в понятие боли. Боли как таковой не было. Были неприятные ощущения. Именно ощущения. Дискомфорт, ворвавшийся в привычное гармоничное восприятие своего тела. Эти необычные ощущения то приходили, то так же внезапно и беспричинно уходили. Всегда полная здоровья, сил и уверенности в своих физических возможностях, она не придавала им значения, считала их быстро проходящей случайностью.

А затем появилась первая боль…

Боль быстропроходящая, в виде легкого покалывания тоненькими, очень тоненькими иглами в спине, где-то поближе к позвоночнику справа.

И эти боли вначале не обескуражили ее.

Она вела обычный для нее образ жизни. Занималась своим повседневным кругом обязанностей на работе и дома, никому не говорила о необычных для нее ощущениях и никуда не обращалась. А вскоре ей пришлось констатировать, что боли стали более интенсивными и частыми. А спустя довольно короткое время — постоянными и уже не покидали ее.

Она превратилась в больную.

С большим трудом понимание этого нового, что случилось с ее всегда сильным, молодым, выносливым телом, проникало в сознание, которое этому пониманию противилось, не хотело с ним мириться, бунтовало.

А вскоре боли приняли новый оттенок. Если вначале она находила успокоение от них в удобной постели, укрывшись теплым одеялом, то теперь постель не приносила ей отдыха и покоя, а наоборот, способствовала усилению болей. Тепло постели усиливало болевые ощущения, которые уменьшались лишь после того, как она сбрасывала с себя теплое одеяло.