Мой персональный бандит

Я в окно посмотрел. Темень мартовская ночная, хотя весна была тёплой, словно пытаясь собой компенсировать холодную осень.

— Тогда как?

— Иначе, Миш, иначе.

Второй раз так меня назвала. И так мягко звучало, по-родному и домашнему, что я сдался.

— Не могу без тебя, — сказал я. — Я хотел, очень хотел, но не получается. Назло себе хотел, а ночами не сплю. Как будто за такой короткий срок один разучился спать.

— И?

— Я люблю тебя.

Сказал, словно кусок души вырвал. Словно обнажённым и беззащитным один вышел против толпы людей. Любить - это серьёзно. Слишком близко, слишком. Себе признаться боялся, а тут сразу ей пришлось.

Вера же улыбнулась. Отвернулась, пытаясь спрятать эту улыбку, но я успел её заметить. А ещё успел заметить в распахнувшемся от движении халате живот. Небольшой ещё, но уверенно округлый и тугой.

Эпилог первый. Вера

Он и правда взялся роддом строить. Сразу, как только отошёл от шока, узнав от моей беременности. Сначала обиделся, ушёл, хлопнув дверью. Вернулся через час, злющий, но в руках себя держал, а я печально думала — на работу скоро, а поспать не успела. А ещё думала о том, что не зря попросила вести мою беременность подругу по вузу и будущую коллегу — иначе бы любопытный Ахмед по приказу Дежнева давно все рассказал бы. Чтобы изменилось? Многое. Так я чувствовала, что хоть немного контролирую ситуацию.

— Эй, — позвала я. — Так и будешь молчать сидеть? Мне на работу уже скоро собираться.

— Никуда не пойдёшь, — отрезал он. — Дома будешь сидеть и пинетки вязать. Мой?

Я даже отвечать не стала и на его обиду обиделась в ответ. И на работу ушла, пусть дальше сидит и злится. Задержать он меня не смог — не драться же ему с беременной бабой.

Наверное, я смогла бы дать ему отпор и в квартиру бы его не перебралась. Жила бы себе, спокойно растила ребёнка, Михаил бы алименты платил, если бы захотел. Таскать его по судам я бы не стала.

Но скучала, черт. Сильно скучала. Ночами лежала, гипнотизировала телефон и думала - только бы позвонил. А Дежнев упрямо не звонил.

Я переехала к нему через месяц. Месяц он таскался ко мне каждый день, а то и на ночь оставался, к недовольству Тотошки. Месяц я то таяла, то злилась, а потом просто переехала. Живот был к тому времени уже большим и круглым, рожать предстояло в начале лета.

— Тебе совсем не интересно, кто у нас будет?

Я отказалась узнавать пол. Михаил же сказал, что ребёнок любого пола все равно будет его ребёнком. Так какая разница? Он увлёкся роддомом, ни свет ни заря мчался туда смотреть, как дело идёт. Я не мешала — чем бы дитя не тешилось… я просто наслаждалось. И все, как мечтала было. Я, Михаил, мой большой живот, а на нем горячая мужская рука. А там, внутри, ерзал и рвался наружу маленький новый человек.

Как бы Михаил ни спешил построить, существовали сроки, которые не обогнать ни за какие деньги. Качественное здание за два месяца не строится. И не успели — родила я в обычном, чужом, пусть и баснословно дорогом частном родильном доме. В начале июня, солнечным светлым утром, после целой ночи схваток, во время которых Миша всегда рядом был, я родила сына. В срок, как и думала. Достаточно крупного — три восемьсот и пятьдесят семь сантиметров роста. Очень громкого — о своём появлении на свет он заявил уверенно и по все силы лёгких.

Его, красного и сердитого, сначала приложили к моей груди, потом забрали, чтобы взвесить, осмотреть и завернуть в пеленку.

— Уверенные десять, - улыбнулась мне акушерка. — Десять баллов по апгар.

Малыша дали папе, потом передали мне. Он смотрел то ли на меня, то ли сквозь меня - не поймёшь. Кряхтел и ерзал в пеленке. Глаза пока непонятно, какого цвета — младенчески дымчатые. Но мне казалось, на Михаила будет похож, по крайней мере сейчас малыш такой же лысый, как и его отец.

— Лёва, — сказала я, пробуя имя на вкус. — Лёвка.

Сколько я не думала, как ребёнка называть, нужное имя не находилось. То, что Миша предлагал, тоже не нравилось. А тут, только на руки взяла, и сразу имя пришло. Само.

— Не Лёва, — возразил Миша. Я испугалась, что он просто откинет мой выбор в сторону, словно моё мнение не существенно. Но он мечтательно произнёс — Не Лёва, А Дежнев Лев Михайлович. Звучит, да?

Звучало. Я утерла слезы — последнее время они текли по поводу и без, коснулась губами маленькой детской макушки. Теперь я знала, что такое счастье. Настоящее и безграничное.

Эпилог второй. Михаил

Вера все же доучилась. Хоть я и говорил, что она и так умная. И куплю ей хоть десять дипломов, каких она захочет. Она в погребе смогла меня спасти, раненого — зачем ещё несколько лет тратить на учёбу? И так ас высшего класса. Но у упрямой жены моей на все было свое мнение.

— Сама начала учиться, сама и доучусь, — спокойно отвечала она.