Мой первый, мой истинный

– Конечно, пап, – ответила я, намыливая тарелки. – Есть сомнения?

– Мне показалось, что появление в Лысой бухте вервольфов тебя взбудоражило.

Взбудоражило. Это слово не передавало и сотую долю того, что я почувствовала при нашем столкновении. Да и какое столкновение? Мы их издалека видели, а меня всю уже перетрясло. Но не признаваться же в этом отцу? Я сама себе с трудом в этом признаюсь.

– Они всех взбудоражили, – беззаботно рассмеялась я.

– Ты не все, совенок.

– Знаю, папа, – обернулась и посмотрела на него с искренней благодарностью. – Спасибо тебе за заботу. Я, наверное, испугалась, – призналась нехотя. – Они просто другие.

– Это не делает их ужасными.

– Что правда, то правда. Не волнуйся, твоя дочь не вошла в ряды итибров, и, Владыка упаси, не считаю, что волкам на нашей планете не место.

– Меня это радует, – рассмеялся папа. – Ты должна дать вервольфам шанс.

– Дам, если пересекусь с ними до их отъезда. Что-то мне подсказывает… Не дар! Просто интуиция, что они очень быстро заскучают в Лысой бухте.

Я надеялась, что ничего и никому давать будет не нужно, но уже на следующей день столкнулась с одним из Рамирес вновь.

Глава 4.2

Дождь продолжал лить как из ведра, но мы к этому уже привыкли. К тому, что дела можно делать и в такую погоду. Например, надев ярко-оранжевый дождевик и резиновые сапоги по колено. Мама действительно отправила меня за цыплятами, точнее, нас с Мирой, но сестра почти сразу свернула на другую улицу – ускакала к своей подружке, чтобы вместе следить за вервольфами. Мне это не нравилось, но моего мнения она не спрашивала. Да и взрослая уже девочка! Ей зимой восемнадцать исполнилось. Как говорит тетка Марисиэла, в этом возрасте можно уже замуж. На мои двадцать тетушка лишь вздыхала и советовала не выдавать это страшное число. По мне так, во-первых, разница была небольшой, а во-вторых, все в Лысой бухте прекрасно знали друг друга, и о том, сколько кому лет. Впрочем, мне никто не нравился настолько, чтобы рассматривать его в качестве будущего мужа. На мужчин я смотрела… ну как на мужчин. Это Мирабэль в каждом видела потенциального ухажера. Даже в вервольфах.

Сегодня рынок был закрыт, да и кто станет выставлять палатки в такую непогоду? Поэтому я свернула в лавку дядюшки Тонио. Мы не состояли в кровном родстве, хотя население Лысой бухты было таким крохотным, что большинство так или иначе приходились друг другу родственниками. Поэтому все по привычке называли женщин тетушками, а мужчин – дядюшками. Хлюпая прямо по огромной луже возле входа, я толкнула дверь в мясную лавку.

В нос тут же ударило смешение запахов сырого мяса и сыровяленого: колбас и огромных засоленных кусков, висящих под низким потолком. В успевшую напитаться влагой одежду вцепился холод. Свежая говядина, свинина и птица лежали на прилавке и в морозильном шкафу. Мясо в лавке занимало больше пространства, чем островок, выделенный для покупателей. Которых для такого ливня и такой крошечной лавки было непозволительно много. Энцо, управляющий единственной в городе закусочной, Артурио и тетка Марисиэла. Вот последняя как раз приходилась мне родственницей – маминой кузиной. Но от этого она более приятным в общении человеком не становилась. Марисиэла обладала особой привычкой выискивать в людях и их поступках сплошные недостатки и сообщать о них им и окружающим. Причем делала она это настолько бесцеремонно, что временами хотелось провалиться под землю.

Если бы не дождь, я бы предпочла выбежать из лавки, пока она меня не заметила. Даже всерьез раздумывала над тем, что хуже – осадки с неба или осадок на душе после такой встречи. Но Марисиэла уже меня заметила.

– Изабель, деточка, кто выгнал тебя из дома в такой дождь как бездомную собачонку? – вот вроде посочувствовала, а я теперь «собачонка».

– Голод, – буркнула я, снимая капюшон.

– У вас нечего есть? – тут же перекрутила мои слова тетка. – Бедные дети! А я говорила Глории не выбирать твоего отца.

Как она это делает? Еще и папу приплела.

– Я рада, что мама его выбрала. – Кажется, с появлением вервольфов мне отсыпали искренности, но я не смогла удержаться.

Брови тетки взметнулись вверх.

– Почему?

– Потому что в обратном случае я бы не родилась.

Энцо, забирающий свой заказ, рассмеялся. У тетки не нашлось слов, а потом подошла ее очередь, и она переключилась на выбор мяса для стейков. Артурио за ее спиной показал мне поднятый вверх большой палец.

– Привет! Как дедушка?

– Хорошо, а что?

– Мира сказала, что он потянул голеностоп, и она вынуждена за ним ухаживать. Поэтому отказалась сегодня встретиться.

Это не поход в магазин, а целая череда неловкостей. Поэтому я растянула губы в натужной улыбке.

– Да, Мира очень заботливая.

И получит дома от меня за то, что приплетает дедушку в свои интриги! А если накаркает?!

К счастью, Энцо быстро покинул лавку, ни о чем таком странном не спросив, а вот Марисиэла задержалась.

– А разве твоя сестра не шатается по городу с Люсиэль? Их очень интересуют братья Рамирес.

Артурио покраснел, затем побледнел, схватил свой заказ и выскочил из лавки.