Мой Пилигрим

Миг — и лунный лучик, коснувшись белого знака, вспыхнул прожектором. Все залило таким ярким светом, что вторым мигом все замерли и зажмурились, а Слуга заполошил визгом, будто его облили бензином и подожгли. А ведь так и есть! Луна схлестнулась с Тенью, окатила, заставила отступить от меня и боролась вспышками, сиянием и поглощением — кто кого!

Миг — и ветерок залетел под купол колокола, вдруг обернувшись, как взрыв, таким порывом, что в следующий миг все застыли — лишь бы устоять на ногах. Ветер шарахнул по черному потоку Дряни, которая уже подобралась ко мне, и разорвал черные сгустки на клочки и на капли. Он обрушился на Слугу огромной силой, вырвал придушенный вой, и загудел в борьбе и сопротивлении.

Миг, — и на лапы Изверга, бросившегося чтобы меня схватить и разорвать, вдруг обрушился меч! И это не мой клинок, хоть я успела вскинуть оружие, готовясь к защите! Между нами возник исполин, высокий и могучий, как гора. В белых доспехах, в белых одеждах…

— Аур..!

Я не устояла и упала под ударом чего-то мощного и налетевшего сбоку. Зверь подмял меня под свое брюхо, придавив к камням и закрыв собой. Я едва не пронзила его, как в следующий миг почувствовала в хищнике не убийцу, а спасителя! Тигр придавливал тушей, двигаясь на месте, нанося тяжелые удары лапами и рыча из самого нутра таким ужасающим рыком, что кровь в жилах стыла. Тигр защищал меня, как котенка, не нанося вреда весом, и рвал когтями белых мураев!

Прыжок! Истошный вопль Живодерки затмил все другие звуки! Трупы собак были раскиданы, и сочились черным, а тигр набросился на старуху, сшиб, и стал драть ее отвратительное жирное тело.

Мне казалось, что сейчас я взорвусь! От дикого восторга и счастья! От всего увиденного! От торжества!

Мой ветер, моя луна, мой рыцарь Аурум и преданный Рыжик!

Я закричала и засмеялась:

— Ты сдохнешь, Безымяннный! У тебя Слуги, а у меня — семья!

И бросилась вперед.

Черный маг кинулся прочь так, что я зубами скрипнула — быстро, ловко, со своей силой молодого и здорового тела. До меча побежал? Куда рванул?! Меня лихорадило, бой вокруг и шум отвлекали, но я постаралась унять свою эйфорию от уже почти победы и протрезветь… Безымянный кинулся не к Гриму, чтобы его убить или взять в заложники, приставив оружие к горлу. Кинулся не к мечу, — потому что я черного и ржавого клинка нигде близко не увидела. Он убегал просто так — лишь бы я не достала, и лишь бы выиграть время. Стал петлять, как заяц, и упорно что-то держал, не отрывая рук от живота.

Да какого ляда?! Это испугало меня сильнее, чем он бы обратился в трехголового монстра высотой в дом!

Я его догнала! Клинком промахнулась, ударила лишь по плечу, потому что он в последний миг вильнул, но заставила споткнуться и через два кривых скачка упасть лицом вперед. И вдруг Безымянный дико закричал от радости:

— Да!!!

Перевернулся, вскинул руку и с безумным хохотом заорал, глядя вверх и наплевав на опасность:

— Да!!! Я приказ… зы…

И захлебнулся, потому что я ударила его клинком прямо в горло под подбородок. От всей души и со всей силы, почувствовав слабое сопротивление кожи и трохеи, а потом и приятный хруст позвонков. Приятный! Ни капли гадливости или ужаса, как курицу разделывала…

— Приказывает он… сдохни, тварь!

И Безымянный умер. Вокруг все гудело еще только пару мгновений. Не знаю, кто там побеждал — Слуги, или мои защитники, но в следующий миг, со смертью хозяина, все пространство, весь мир выдохнул и резко затих.

В упавшей и разжавшейся ладони оказался кулечек. Лоскут чего-то, скомканный, перевязанный своими же еще более оборванными нитками. И пара сломанных веточек вместе с сухим грабовым листом. И это он так берег? Этому с таким торжеством радовался?

В любом случае, колдун не успел сделать из этого шарика грязной тряпки ничего смертельного для нас!

Я вытащила клинок, злорадно пнула Безымянного, еще раз убеждаясь в его смерти, и кинулась к Гриму.

Живой!

Он дышал слабо, но щекой теплоту выдоха я почувствовала. А облапав шею ладонями и занырнув поглубже под одежду, к груди, ощутила биение сердца. Руки у меня, конечно, были изгвазданы, присохшей крови столько, что кожи не видно. Плевать! И я отмоюсь, и Грим отмоется!

Приподняла голову, похлопала по щекам:

— Очнись. Мы победили!

Ничего целебного не загоралось, Грим не расколол себе череп, и внутренних травм не было, иначе бы магия физического исцеления на прикосновение сработала.

— В тепло надо. И поскорее… ой…

Под руку и в бок меня боднула огромная башка и теранулась по плечу и груди. Да это же рехнуться! Пока магия знака не спала, тигр-Рыжун приластился ко мне по-кошачьи, и я обняла его огромную морду, замяв шкуру на шее и за круглыми ушами… сбылась мечта идиотки — потискать настоящего хищника, как домашнего кота и обалдев от чувства всей мощи природы.

— Фу, ты грязный…

Воняло тоже сильно — пасть черная, шея в потеках склизкой дряни. Как нажрался тухлой рыбы, что сгнила в ведре с дегтем. Противно до тошноты.