Мои Питерские Рассказы

На высотомере-глубиномере, было 19,4 метра. Всплывали осторожно, чтобы не подхватить  кессонную болезнь. А её можно подхватить, даже погружаясь всего на 2-3 метра с аквалангом. В баллонах, которыми мы дышим состав газа несколько отличается  от земного, давление значительно выше.  В результате быстрого изменения наружного давления в крови и тканях образуются пузырьки газа, которые разрушают стенки клеток и кровеносных сосудов, блокируют кровоток. Это может привести к болевым ощущениям и даже очень неприятным событиям. Когда я спросил у инструктора о 19,4 метрах, то он сказал, что так глубоко погружаться было нельзя, и я понял, что эта глубина мне, видимо, померещилась…

Теперь, как и полвека назад, можно и нарисовать погружение на хорошей бумаге.  не беспокоясь о знаниях таблицы умножения.

Дима, Вот, как бывает!

       “Ты волен, выбирай куда идти. Ты человек, рождённый быть раю.

Кто нас завёл в какое-то болото. Сам для себя творит всё человек.

Сейчас настало время ускорения каких-то процессов вселенских.

И те, чей образ жизни не соответствует естественным законам бытия, будут подвержены испытаниям сначала самым обычным способом, понятным и ясным, и эти испытания для них как добрый знак к осмыслению своих поступков, своего пути. У тех, кто осмыслить не сумеет, ещё невзгоды будут, а потом они из жизни должны будут уйти, чтоб здоровыми возродится снова через 9000 лет”

С Димой мы познакомились в “моём дворе” напротив пристройки, где жил отец космонавта Шаталова, по весне, когда нам было по семь . У Димки был такой же голубой велосипед, как у меня, поэтому эта общность нас сближала с первого взгляда.

Правда, Димка хотел стать десантником, а я лётчиком, но мне тогда казалось, что он передумает. Время ещё было!

Потом мы учились в разных школах, но всегда были в месте. Димка рос без отца, с мамой, которая преподавала французский язык, во французской школе. А моя мама преподавала английский. Стандартные, заброшенные учительские дети. Правда у меня был папа, а ещё бабуля и дедуля, в Ленинграде но они все работали, а папа вообще уезжал на ходовые испытания своих подводных лодок.

Дима жил на второй линии, а я на третьей, напротив друг друга. Иногда мы даже не звонили по телефону, а просто пуляли из рогатки проволочными пульками по форточкам.

Вся наша жизнь с Димой проходила в наших дворах, на линиях Васильевского, Петропавловки и стадионе имени Ленина. Позже появилось Смоленское кладбище.

Поскольку я был более контролируемым, то учился лучше и Димкина мама, желая  добра, засунула Диму в Суворовское училище. Это было правильно, ибо Дима познал военную службу и служить не захотел, зато резко возросли результаты его учёбы.  Особенно меня радовали его успехи в написании сочинений. Мои результаты написания сочинений тоже возросли.

Он влюбился в электронику. Даже на своё толи 10-летие, толи 12-летие он попросил меня подарить паяльник.

Потом, мы лазали в разные дворы, особенно  завода Казицкого, и набирали с радио-детальных помоек детали для Диминых будущих устройств. Радиоэлектроника становится становится мощнейшим Диминым увлечением, а всё остальное второстепенным. Главным в его жизни был ещё я. Нас вообще называли Ромео и Джульетта. У нас возникали по этому поводу постоянные споры, но вообще, если судить по комплекции, то Дима больше подходило имя Ромео.

Позднее Дима вымахал до 190см. Он мог легко гасить лампочки в подъездах, правой или левой ногой, подпрыгнув, крутить сальто вперёд или назад, а ещё, в совершенстве владеть паяльником.  Вообще, Дима был молодцом!

Летом мы были на даче в разных местах, но по одной ветке с Финляндского вокзала и снова мы были вместе за исключением 75года, когда всё время я проводил на аэродроме в Лисьем Носу.

А так мы были всё время вместе. Мы даже велосипеды “Спорт” купили одновременно.  Причём, велосипеды были золотого цвета. Дима дольше гнал на больших скоростях, пристроившись в хвост попутному автобусу. Зато он искренне восхищался моему умению просчитывать всё так, что вроде и риска не было никакого.

Мы гоняли к разным озёрам на Карельском  перешейке, чтобы хорошо поплавать и по- загорать.

Потом я поступил в Академию Г.А., а Дима в ЛИАП (Ленинградский институт Авиаприборостроения). Всем было хорошо.

Потом мы стали встречать девочек, а может и девочки стали встречать нас.

Один раз, уже на втором, а может и на третьем курсе. Надо было изучить гетеродинный приёмник с пятью параллельными платами. Ну, не привык я иметь дело с какими- то дикими напряжениями, которые вообще не видны! А экзамен уже завтра. А я ничего не понимаю. Звоню Диме. А Дима  с девушкой встречался, так он распрощался со своей девушкой, чтобы мне гетеродинные приёмники объяснить!

Решил Дима жениться. Я, конечно, был против. Но, Дима очень упорным был, а девушка его выглядела хорошим человеком. В общем, женился, потом дочь появилась.

Дима вкалывал по ночам в хлебопекарне, а потом сидел в институте на занятиях.