Мой плохой босс (СИ)

Он багровеет. Да, малыш, я знаю, что теперь ты этого не забудешь. Надеюсь только на своих коллег, которые это наверняка сняли на телефоны. Я бы заимела это видео для коллекции.

— О нет, — рычит Антон, — мне вообще плевать, что ты там говорила. Либо ты становишься моей шлюхой, Ирочка, и я трахаю тебя абсолютно в любое время, когда мне захочется, трахаю так, как я захочу и так — чтобы все мои подчиненные слышали, как ты визжишь как сучка, кончая подо мной…

Я. Визжу. Кончая. Под (!) мужчиной.

Веселее предложения я в жизни не слышала. Придумал же. Богатая фантазия у этого щенка.

Мне понятно, что у него пригорает — мужское эго, которое в ресторане поставили на коленочки. И в этой ситуации, когда, наверное, я должна быть оскорблена и напугана, мне хочется только рассмеяться.

Надо же, как его проняло. И надо же, как просто лечатся его обидки. Всего-то дать нужно…

Хотя я понимаю, что дело не в этом. Ему нужно меня унизить, растоптать в глазах тех, перед кем я его швырнула на колени. Чтобы его секретарша не бегала ко мне, меня успокаивать, а ненавидела и презирала.

Ах, какая жалость, что мне совсем не страшно. Ему ведь невдомек, что самое важное в моей жизни — это я сама. И никогда в жизни я не позволю кому-то стать выше меня хоть даже на пару ступеней.

— Либо что? — с интересом уточняю я, чудом не смеясь. — Что будет, если я не стану… той, кем ты хочешь меня видеть, Антон Викторович?

— Я тебя уничтожу, — буднично откликается мудак, — камня на камне не оставлю от твоей репутации. Тебя даже уборщицей в МакДак не возьмут. Да что там в МакДак. Даже уборщицей в магазинчике с тухлыми овощами тебе стать не светит.

Я улыбаюсь. Я настолько широко улыбаюсь, что мудак аж затыкается от этой моей улыбки.

В уме я понимаю, что наверное, он ждал от меня чего-нибудь другого. Страха. Отвращения. Протеста. Не улыбки — ни в коем случае. Но, к счастью, ничего другого у меня для него не имеется.

— Ну, попробуй уничтожить, — похлопываю его ободряюще по щечке, от чего Верещагина просто перекашивает. Такую издевательскую фамильярность в свой адрес он точно не ожидал.

Он просто не догоняет. Ну, и правда — а что он обо мне знает? Ох, сколько «приятных» сюрпризов его ожидает. И что я, дура, мешать ему? Нет, ни в коем случае.

— Ирина, — вдруг окликают меня слева.

Смальков.

И чего нужно третьему из трио мудаков?

Впрочем до Антона мне дела нет, я всего лишь поворачиваюсь в ту сторону.

Геннадий Андреевич стоит у белой машины такси.

— Может, вас подвезти, Ирина? — предлагает он, — в этой машине места на двоих точно хватит.

Он точно в курсе, что тачки у меня нет. Я это знаю. Он пытался меня задержать на выходе — возможно потому, что хотел прикрыть отъезд угонщиков. А возможно — из сочувствия?

Да не, бред какой-то.

И все-таки — Верещагин от этого вопроса вздрагивает, будто его в поддых ударили и сейчас смотрит на партнера с такой искренней ненавистью, что сложно это проигнорировать.

Кому-то явно портят все планы. И как я могу отказаться от удовольствия подмахнуть этому облому для Верещагина?

— Да, Геннадий Андреевич, будьте так любезны, — доброжелательно произношу я.

Хотя в этом случае я к Проше, конечно, не поеду… Позвоню с телефона Смалькова — если даст, а после — удалю номер. У Проши, конечно, анонимная симка, но не хватало, чтобы ему названивали всякие.

Я подбираю с асфальта раздавленный телефон — может, удастся его реанимировать — и шагаю в сторону нашего финансового директора.

Я понятия не имею, какие у Смалькова планы и какая мотивация, но сейчас по крайней мере — если выбирать из одного почти не адекватного ублюдка, и одного — почти не ублюдка и, кажется, адекватного — я, конечно же, выберу Смалькова.

Верещагин хватает меня за плечо.

— Я тебя не отпускал, — рычит он.

Какой же идиот. Даже стыдно, что два года своей жизни я потратила вот на это!

Я на каблуках и легче, и очень вероятно, что у меня ничего бы не получилось, но Верещагин пьян и стоит все-таки не очень твердо. Поэтому, перехватить его за кисть руки и выкрутить её ему за спину — мне очень хорошо удается.

Выкрутить руки и уложить мордой на капот ближайшей тачки — с такой силой, что тут же начинает выть сигнализация.

Я буду кровным врагом Антона Верещагина, не меньше. Он выдает только хриплое ругательство, дергается, пытается высвободить руки, но я умею держать так, чтобы вывернуться было сложно.

— Ты мне не хозяин, Антон Викторович, — сквозь зубы шиплю я, — и лучше бы тебе понять это как можно раньше. Мне не нужны твои разрешения.

И я тебя не боюсь. Как бы ты ни дул свои щеки, пытаясь произвести на меня впечатление.

— Сука… — хрипло шипит Антон.

— Да-да, угадал, — с этими словами я выпускаю его руку и торопливо шагаю в сторону ожидающего меня Смалькова. Благодаря шумящему в голове виски, Антон меня не догоняет. Так и остается стоять, глядя, как Геннадий Андреевич открывает мне дверь машины, и я в неё сажусь.

Только в машине я позволяю себе откинуться на спинку сиденья и прикрыть глаза.