Мой побег в Эльдорадо

На небе звёзды и луна,
Их свет мне падает в глаза.
Вокруг ночная тишина,
Я ухожу, и навсегда.

Уйду туда, где нет тревог,
Где каждый индивидуал.
Как жаль, но всё же я не смог
Прожить там, на ноги где встал.

И хоть умру в чужой земле,
Но буду в том уверен,
Что жизнь прожил я для людей,
Что был я людям верен.

А вот сюда – я вам клянусь —
Сюда я больше не вернусь.

В начале 1995 года мне приснилось, что я нахожусь в эпицентре войны, похожей на Вторую мировую. Вокруг танки, грузовые военные машины, солдаты в зеленой форме. Стрельба, движения, суета. И я стою перед высоким забором. Каким-то образом мне удалось этот забор преодолеть. С чувством огромного облегчения я шел по тихой и мирной тропинке и наблюдал, как за стеной, по ту сторону, продолжалась война. Незадолго же перед самым вылетом в Италию мне вдруг снова приснился странный сон. Я увидел кладбище. Но совершенно необычное кладбище. Очень ухоженное, могилки – маленькие, ровненькие, огорожено оно было аккуратно подстриженными кустиками. Ничего подобного я не видел в своей жизни раньше, ни во сне, ни наяву! Этот сон сопровождало очень хорошее чувство. Чувство спокойствия и умиротворения.

Я никому до этого, кроме своих домашних, не говорил о своих планах. В самую первую очередь поехал покупать билет на самолет. Намеревался я лететь в Милан, в один конец. Но в офисе Air Moldova молодая сотрудница мне объяснила, что они не продают билеты в один конец. «Но как же так?! – возмутился я. – А если я хочу обратно приехать на купленном автомобиле?!» Но никакие уговоры не помогали. Пришлось покупать билет в обе стороны. Немного остыв от эмоций, я вдруг подумал, что не так уж и плохо, что взял билет в обратную сторону ровно через четыре недели, насколько была годна виза. А вдруг придется возвращаться?! Но подобные мысли я отгонял от себя. Потратив на билеты приличную сумму денег, поехал в город, в родной район, чтобы посетить ещё своих друзей и родственников и сообщить им о скором отъезде. На тот момент два моих самых близких друга, тот же Виктор, с которым я ездил в Румынию, и Игорь, который уже спустя лет пять уедет в Израиль, встретили эту новость с огромным удивлением. «Как же так, до сих пор ничего не говорил?!» – недоумевали они. А до отлёта мне оставались буквально считаные дни. Мои родители предлагали мне ещё встретить Новый год вместе, до него-то всего дней десять. Но я не поддавался на уговоры. Слишком долго пришлось бы ждать, и я уже просто хотел как можно быстрее улететь отсюда.

Все, кому я рассказывал о своем отъезде, реагировали, с одной стороны, изумленно, а с другой стороны, радовались за меня. Некоторые всё еще не могли осознать, что это реальность и я уезжаю навсегда. Многие удивлялись и не могли поверить, что я так рискую, еду куда-то, не зная куда, не имея никаких ориентиров. Например, для Игоря было важно, чтобы все риски были сведены к нулю, подготовлена почва, не растрачено ни одной лишней копейки. Но тут наши взгляды диаметрально расходились. И теперь настало время, когда каждый из нас шел своим путем, действовал по своим убеждениям. Виктор и Игорь были единственными друзьями, кто провожал меня в аэропорт. Собственно, только они и были моими друзьями. Мои опекуны повезли меня в аэропорт рано утром, ещё даже не рассвело, а по дороге, заехав в другой район города, где раньше находилась моя квартира, мы забрали моих верных товарищей, которые не поленились встать в такую рань и поехать со мной, за что я был им в тот момент премного благодарен.

Прибыв в аэропорт Кишинева во вторник, 19 декабря 1995 года, после оформления полёта и сдачи багажа я отправился на таможенный контроль. Аэропорт был в то время небольшой, приблизительно как автовокзал большого города. Поэтому процедуру прохождения таможни можно было наблюдать провожающим. Таможенник, проверив мой паспорт и наличие визы, вежливо спросил, сколько я везу с собой валюты. Я ответил, что 1 000 американских долларов. «И это всё? – удивился он. – А вы знаете, что недавно был принят закон об увеличении вывозной суммы?» Я ни о чём подобном не слышал. «Так сколько вы везете все-таки?» – не отпускал меня таможенник. И тогда я признался, что у меня всего 1 020 долларов. Он улыбнулся и пропустил меня.