Мои показания

Выбранная Тимманом карьера шахматного профессионала означала бесконечные переезды с одного турнира на другой, безденежье, но и веселую, беззаботную, полную приключений жизнь. Обычно они путешествовали втроем: он, Ханс Бём и - за рулем маленького автобусика — их роттердамский приятель, довольно слабый шахматист, но верный друг и болельщик обоих. Они и спали в этом автобусике, хотя однажды, перед рождественским турниром в Стокгольме 1971 года, их предупредили, что ожидаются большие холода и можно замерзнуть. Друзья вынуждены были остановиться в гостинице, но для того чтобы расплатиться за постой, Ян должен был взять первый приз в турнире, что и сделал, выиграв в последнем туре черными у Брауна. Он был в том возрасте, когда ветер удачи дует почти всем, но в отличие от многих он знал, когда и как следует поднять паруса. Однако и приз в лурнире, и звание чемпиона Голландии, и даже гроссмейстерский титул были для Тиммана только сопутствующими факторами, интересовали его постольку поскольку. Главным же было — стремление к совершенствованию, любовь к игре, желание сразиться с теми, чьи имена он встречал лишь в первых строках таблиц сильнейших лурниров, решимость достичь самых вершин шахмат.

Эта решимость сопутствовала ему на протяжении всей шахматной карьеры — карьеры, в которой блестящие взлеты перемежались с тяжелыми падениями. Спустя годы, будучи уже гроссмейстером экстракласса, Тимман после проигрыша полуфинального матча претендентов Юсупову напишет: «В 1985 году я достиг высот, которые раньше казались недостижимыми. Внезапный конец не означает, что это предел моих возможностей. Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу». И он продолжал борьбу, вновь и вновь играя в соревнованиях на первенство мира.

Перечисление успехов Тиммана за все эти годы заняло бы не одну страницу, да и не окончена еще его карьера. Девятикратный чемпион Голландии, победитель многих элитных турниров, постоянный участник матчей претендентов, Ян Тимман в середине 80-х считался сильнейшим шахматистом Запада и занимал вторую строчку в мировом рейтинг-листе.

Воспитанный на партиях Ботвинника, сам он считает идеальным стиль другого чемпиона мира — Смыслова: оригинальная стратегическая линия, ясность в игре и виртуозное ведение эндшпиля. Все эти качества во многом характерны и для него самого. Но все же главным в его партиях является динамика, он мгновенно реагирует на перемену обстановки на доске, и не случайно Карпов назвал его большим мастером контратаки, игры на перехват инициативы, которую Тимман чувствует очень тонко.

По стилю и манере игры Ян похож на своего сверстника — Рафика Ваганяна, только в чем-то был жестче, строже, профессиональнее, чем тот; достаточно сказать, что Тимман выиграл у Ваганяна первые семь партий. С другим своим одногодком - Карповым - Тимман провел за доской сотни часов, и, хотя общий счет явно не в его пользу, он выиграл у своего именитого соперника десять партий.

Все эти годы Тимман рассматривался в Голландии как преемник Эйве, и в 1979 году был учрежден специальный комитет Тиммана, который должен был помочь Яну в борьбе на первенство мира. Одним из его основателей явился Эйве: он хорошо помнил, как аналогичный комитет когда-то помог ему самому. Увы, комитет Тиммана просуществовал недолго: в 1980 году умер один из его членов — Валинг Дейкстра, а на следующий год и Макс Эйве.

Тимман - природный оптимист. Даже в последнее время, когда он нередко оказывается в нижней половине турнирной таблицы, все проигранные им партии кажутся ему нелепыми недоразумениями, а вот вьшгрыши — чем-то само собой разумеющимся. Конечно, между двумя безрассудными крайностями — убеждением, что ты всё можешь в шахматах, и убеждением, что тебе никогда ничего не удастся, — нужно твердо держаться середины, но коли уж выбирать, то мне кажется, что переоценка своих возможностей наносит меньший вред шахматисту, чем их недооценка. К тому же от супероптимизма легче излечиться: падая и набивая шишки, поневоле учишься объективности, в то время как боязнь угроз противника (как действительных, так и мнимых), страх перед именами, мысли о том, что будет в случае проигрыша, являются куда более трудным барьером на пути к высшим достижениям.

Абсолютная уверенность в правильности избранного плана, правильности именно этого маневра или варианта всегда отличала Тиммана, как и всех очень сильных шахматистов, с которыми мне довелось встречаться. Точно такой же он и в жизни.