Мой похититель

– Ладно. Взять тебе что-нибудь?

– Аха, купи шавухи, пожалуйста. Очень соскучилась по питерской еде.

Глеб смеется.

– Тогда двойную закажу и квасика. Скоро буду. Не грусти без меня.

– Жду, – улыбаюсь до ушей и отключаю звонок.

Глеб всегда мне кажется старшим, хотя он только-только поступил, на пару с Матвеем. Но они уже четко знают, чего хотят в жизни, готовят работы и курсовые, а Мот – научный проект. Я, по сравнению с ними, плыву по течению и совершенно не знаю, куда меня прибьет волной.

Как всегда, мне удается уговорить Ивана выпустить меня во внутренний двор комплекса. Все наши помощники относятся ко мне хорошо, потому что знают, что я никогда не буду их подставлять. Да и как можно наплевать или подставить человека, который берет на себя львиную долю по устройству твоего личного комфорта.

Если бы не Зинаида, то я бы сбежала из дома лет в пятнадцать. Только ей удается примирить меня с семьей, но не в этот раз.

– Лерочка, тебе с собой чай сделать? – спрашивает меня миловидная Зинаида, поправляя фартук. Планирует готовить обед, а затем ужин.

– Мне квасик привезут. С другом встречаюсь внизу. А вы зачем согласились из отпуска выйти? Не надо было трубку брать.

Зинаида смотрит на меня ласковым взглядом и отвечает прямо, как только бывает в наших с ней разговорах.

– Ирина звонила ночью и еле говорила. Я сразу поняла, что она опять сорвалась и будет теперь каждый день «отдыхать». А ты тут одна, никого из дома не взяли, а Ваня чаще с боссом, так что подумала, что для собственного успокоения мне будет легче сместить отпуск на неделю.

Я подхожу, по сути, к чужой для меня женщине и обнимаю ее, как родную тетю. А может быть, как мать. Я уже не помню, когда хотела обнять маму так же крепко. Зинаида гладит меня по волосам и приговаривает, что все будет хорошо.

Но мы с ней обе знаем, что все будет только хуже. Скоро мама прекратит контролировать зависимость и даже хотя бы маскироваться для приличия. Отец погрязнет в рабочих сделках и растеряет последние крохи внимания к семье. Я обязательно уйду при первой же возможности. А Ларион, на все сто процентов, сбежит на учебу в Америку, не от большой любви ни к учебе, ни к Америке, но там от него отстанут. У него же мой пример перед глазами – Питер никак не помог, наоборот, теперь при любой провинности меня моей учебой шантажируют.

В кармане звонит телефон, и я размыкаю объятия, чтобы достать его. Глеб. Я отвечаю, что уже спускаюсь. Зинаида смотрит на меня с улыбкой.

– Точно не надо с собой собрать перекус?

– Мне двойную шаверму с квасиком привезли.

– Я ничего не слышала, – смеется она и провожает меня до двери. Я бегу к лифту, спускаюсь в холл, а там кидаюсь обнимать Глеба, который держит обещанный пакет с едой. Он смеется и прижимает меня крепко к себе. У него теплые руки и приятный запах геля, который я ему всегда дарю, потому что он не понимает, как можно тратить столько денег на гель для душа. А я считаю, что это запах создан для Глеба – свежий и деликатный. Как и его характер.

– Поведешь меня на детские качельки? – спрашивает Глеб, когда я наконец-то отпускаю его. Он как крепкий столб, как дуб – держусь за него и даже кажется, что под ногами земля.

– А ты против? Я люблю ту круглую плетенную, можно лечь и качаться.

– Ну, по весу ты почти ребенок, – фыркает Глеб и идет со мной во внутренний двор нашего жилого дома. Там действительно есть очень прикольная детская площадка с кучей новомодных штук, но самое смешное то, что в нашем доме почти нет семей с маленькими детьми, и площадка почти всегда пустует. Так что я могу бессовестно качаться на качели хоть весь день. Что и собираюсь сегодня сделать, а заодно съесть двойную шаверму с Глебом на удобных уличных лежаках с видом на канал. Погода шепчет и хочется просто болтать с другом и отдыхать.

– Что с твоей ногой? – спрашивает Глеб, когда видит, как я прихрамываю, да и вообще стараюсь несильно наступать на ногу.

– Ой, я забыла тебе рассказать, как эпично упала с лестницы из-за Полины. Эта злодейка разлила мне шампанское под ноги.

Глеб смотрит ошарашенно.

– И все? Она просто разлила, ты просто упала. Ничего не нужно дальше делать? Провести беседу, например?

Он упирает кулак в ладонь, давая мне понять, что под беседой он имеет в виду «надавать по морде». Я вздыхаю – выходит грустно.

– Родителям плевать. Они мне устроили разнос за то, что я уехала с мужчиной в ночь, а на то, что я могла сломать себе что-то они даже внимания не обратили.

– А ты уехала в ночь с мужчиной, Валерия? – заинтересованно улыбается Глеб.

– Глебусь, какой ты вредный сегодня, – смеюсь и рассказываю ему про то, что мне просто помогли. Не хочется живописать ни про Градова, ни про отцовскую пощечину.