Мои покойные жёны

Широкий лоб, короткий нос, изогнутые брови были обрамлены поблескивающими при свете ламп русыми волосами. Фигура казалась девственной и в то же время зрелой, что лишь подчеркивало белое платье покроя, скорее подходящего для более юного возраста. Несмотря на смущение, Дафни подняла взгляд — ее светло-серые глаза были озадаченными и умоляющими.

— Берил! — прошептал Деннис. — Что с тобой?

— Эти люди!..

— Ну?

— Они в точности соответствуют подробным описаниям персонажей в пьесе. Ее как будто написали для них.

— Ш-ш!

Мистер Джонатан Херберт повысил голос, чтобы перекрыть стук колес поезда, мчащегося через туннель:

— Слушай, Дафни! В первый же день прибытия твоего идеала в «Кожаный сапог» он по рассеянности начал расписываться другим именем в регистрационной книге. Он написал «Роджер Бью…», а потом быстро это зачеркнул.

— У тебя нет никаких доказательств.

— Командор Ренуик видел это, дорогая. Он владелец отеля.

— Но…

— И мы с Читтерингом были в курительной «Кожаного сапога», когда твой джентльмен с монгольской физиономией читал маленькую лекцию о том, как легко душить людей. Честное слово, у нас волосы встали дыбом. Со мной не было ничего подобного с тех пор, как я видел Ричарда Мэнсфилда[20] в «Джекиле и Хайде».[21]

— Господи! — прошептал Деннис. — Брюс переигрывает, как…

— Тсс! — прошипела Берил.

— А все стало очевидным, Дафни, когда Читтеринг вовлек его в разговор о знаменитых преступлениях и затронул тему Бьюли. Когда твой красавец повествовал о второй жертве Бьюли — Элизабет… как бишь ее… которая училась музыке…

— Пожалуйста, папа!

— …он привел такие детали, которые, как клянутся Читтеринг и викарий, никогда нигде не публиковались.

Отражение Дафни в оконном стекле исказила не только вибрация поезда.

— Я н-не могу этого выносить! — вырвалось у нее. — Это просто фантастично!

— Еще бы, дорогая моя. Тем не менее это правда.

Глаза Дафни наполнились слезами.

— Если ты думаешь, что он… тот, кем ты его считаешь, — а это не так, потому что он очень милый и я люблю его, — почему бы тебе не обойтись с ним честно вместо того, чтобы шептаться по углам? Почему бы тебе не спросить его напрямик?

— Именно это я и намерен сделать.

— Ради бога, Джонатан, не устраивай сцену! — вскрикнула миссис Херберт. — Разве не проще обратиться в полицию?

— Откровенно говоря, Клара, я уже был в полиции.

— Ты… — Серые глаза Дафни с влажными от слез черными ресницами широко открылись. На какой-то момент она словно утратила дар речи. — Ты был в полиции?

— Да. Три дня назад.

— И что они сказали?

— Они посмеялись надо мной.

Мистер Херберт взмахнул кулаком. Поезд вылетел из туннеля в белом облаке пара, на миг уничтожившем отражения, но почти сразу нырнул в другой туннель.

— Я ходил в полицейский участок, — продолжал мистер Херберт, разжав кулак. — Инспектор Паркс мой старый друг, но мне было нелегко говорить об этом. Я долго мялся и наконец прямо спросил Паркса, доходили ли до него слухи о пребывании Бьюли в Олдбридже.

— Ну?

— Паркс очень странно улыбнулся и сказал: «Мы из-за этого не беспокоимся, сэр, и вы не беспокойтесь». Потом все начали смеяться.

— Кто?

— Сначала инспектор, затем сержант и констебль. Окна участка были открыты настежь, и я слышал, идя по дорожке, как они хохочут.

Лицо Дафни сияло. Девушка пробуждалась от кошмарного сна здоровой и торжествующей.

— Почему ты не рассказал мне об этом раньше, папа? Разве ты не видишь, что это все меняет?

— Каким образом?

— Это кладет конец грязным сплетням! Полиция должна знать, не так ли?

— Пожалуй, — нехотя отозвался мистер Херберт. — Это меня и потрясло. Тем не менее…

— Прости, папа, но боюсь, что я по-настоящему влюблена в него.

— Слушай, дорогая, я не хочу быть несправедливым к этому парню. И твоя мать, и я желаем тебе только счастья. Но мне кажется, он тебе не подходит, и я намерен это доказать.

— Если ты не прекратишь, — сдавленным голосом предупредила девушка, — я завтра же убегу с ним! Он просил меня об этом.

Миссис Херберт вскочила на ноги:

— Этот тип просил тебя убежать с ним и выйти за него?

— Да!

В коридоре Деннис Фостер и Берил Уэст обменялись взглядами.

— Уйдем отсюда! — отвернувшись, пробормотала Берил. — Пожалуйста!

Деннис согласился с ней. Стук колес, свет, мелькающий на деревянных панелях и серой обивке, клаустрофобия, вызываемая туннелем, начали давить на них, как неприятные перспективы, становившиеся все более вероятными.

Вдыхая угольную пыль, они зашагали по коридору. Берил открыла дверь другого купе и вошла внутрь, прежде чем они осознали, что оно не пустое.

Полноватый мужчина, лысый, если не считать нескольких прядей каштановых волос, зачесанных поперек черепа, сидел в углу, лениво перелистывая страницы потрепанной книги. Когда Берил открыла дверь, он с улыбкой повернулся.

— Прошу прощения, — извинилась Берил, которой хотелось оказаться там, где они с Деннисом могли бы разговаривать без помех. — Мы ошиблись купе.

— Ничего страшного, — вежливо отозвался незнакомец.