Мой порочный писатель

Кира разочарованно распахнула свои огромные глаза и грустно посмотрела на меня.

– Кирилл, – тихо начала она, – скажи, а куда ты ходил в детстве?

  Я улыбнулся: эта девчонка постоянно засыпала меня вопросами. Чаще всего я переводил разговор на другую тему, но сейчас, поддавшись сомнительному обаянию ностальгии, решил ответить.

– Я, по большому счету, никуда не ходил. Почти всё свое свободное время проводил на улице. Меня периодически не пускали домой ночевать, поэтому иногда я всю ночь гулял по Москве, исследовал город и его окрестности. – Я вздохнул. – На самом деле это не так уж плохо – быть хозяином своей жизни, самому решать, чем тебе заниматься...

Сказав это вслух, я вдруг понял, насколько жалко, должно быть, это прозвучало. Быстро посмотрел на девчонку. На ее лице отражалась боль и сострадание. Черт! Это было совсем не то, что мне было нужно.

– Только не надо меня жалеть, – стиснув зубы, резко сказал я. – Я был несносным ребенком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Любой ребенок достоин любви и заботы, – грустно проговорила Кира, а затем протянула свою маленькую ладошку через стол и накрыла ей мою.

Неприятное, щемящее чувство пронзило меня. Мне это совсем не нравилось. Внезапно ощутил себя потерянным маленьким щенком, которого подобрала на улице случайная прохожая. Я резко встал и спросил:

– Ты доела?

 Кира кивнула.

– Тогда пошли. – И схватив ее за руку, потянул к выходу.

Приходить сюда было большой ошибкой. Казалось, я давно подавил в себе все ужасные воспоминания детства, и вот они выпрыгнули, как черти из табакерки, в самый неподходящий момент.

Мы сели в машину и молча поехали дальше. Кира задумчиво смотрела в окно, пока я курил. Уже около четверти века я не позволял никому себя жалеть. Я вытравил из себя все чувства, хоть отдаленно напоминающие слабость. Простое человеческое сострадание в жестоких уличных компаниях считалось проявлением слабости, поэтому с юных лет я старался избавиться от всех ненужных и опасных эмоций. Со временем я превратился лишь в подобие человека. Вроде бы был сделан из плоти и крови, но внутри у меня не было сердца. Я сам вырвал его как ненужный орган. Быть бесчувственной машиной в этом жестоком мире было гораздо проще и спокойнее. И я не собирался ничего менять – ни ради себя, ни ради кого-то другого. Даже ради этой упрямой наивной девчонки.

Глава 27. КИРИЛЛ

Чтобы избавиться от давящей тишины, я включил музыку. Приятный голос заполнил салон автомобиля. Кира улыбнулась и стала тихо подпевать.

Girl, I want you bad

What you expect me to feel?

Best love I ever had

The kind that helps me to heal

Girl, don't make me mad

Thinking this love isn't real

Твою мать! Конечно же, эта, как и почти все современные песни, была о любви. Не слишком ли переоценивают это чувство, чтобы посвящать ему столько слов? Я всегда считал любовь слишком сложным феноменом, чтобы суметь вот так просто описать его на страницах своих романов. Всегда разбивал ее на составляющие: вожделение, собственничество, ревность, зависть и контроль. Желание подчинить, удержать. Да, сейчас, по плану романа, я должен был испытывать как раз эти чувства. Нужно собраться и дальше играть отведенную роль. Больше никаких отступлений от плана.

Незаметно мы подъехали к дому Киры. Я припарковался и заглушил мотор. Девочка продолжала сидеть не шелохнувшись. Я отстегнул ее ремень безопасности, вышел и открыл ей дверь. Подал ей руку и помог выйти из машины. Девчонка не отпустила мою руку и потянула в сторону подъезда.

– Хочешь зайти ко мне? – тихо спросила она, смущаясь.

– Зачем?

– Ну... – Она запнулась, заливаясь краской. – Можем фильм посмотреть, попить чай.

– То есть ты уже меня не боишься? – уточнил я.

– Мне кажется, – ответила она, пожимая плечами, – ты не такой страшный, каким хочешь казаться.

Девочка серьезно взглянула на меня. В груди что-то дрогнуло, когда я посмотрел в эти огромные нежные глаза цвета летнего неба. Мне нужно было срочно уехать. Остаться одному. Разобраться в своих мыслях. Но я будто прирос к месту и не мог двинуться. Эта маленькая ведьма просто околдовала меня.

Внезапно она подошла ближе и встала на носочки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Она положила руки мне на шею и прижалась ко мне всем телом. Я чувствовал затвердевшие вишенки сосков через тонкую ткань. От их нежного прикосновения член моментально затвердел. Черт, она всегда действовала на меня как таблетка для эрекции! Я прикрыл глаза, пытаясь выровнять участившееся дыхание.

Девочка слегка приоткрыла губы и приблизилась к моему лицу. Сейчас она меня поцелует. Если я познаю сладость ее губ, этих прекрасных, нежных и таких манящих бутонов, то уже не смогу остановиться. Заключу ее в объятия и больше не отпущу. Не смогу контролировать себя, и наша горько-сладкая история закончится, не успев начаться. Я никогда не смогу закончить нашу книгу. Книга... Не ради нее я всё это затеял? Всё должно было быть не так!

Сделав над собой неимоверное усилие, я мягко отстранился от нее. Кира удивленно заморгала.