Мои поцелуи вкуса крови

До церкви осталось двадцать шагов… десять… а может, немного подождать, вдруг этот упрямец передумает? Конечно, не стоит спешить, покончить с собой всегда успею. Что это? Так нельзя! Я продолжаю двигаться туда против своей воли и не могу остановиться! Еще немного, и меня затащит внутрь! Нет, не хочу! Надо срочно что-то предпринять. Ограда — я схвачусь за нее и буду держаться, пока не придумаю что-нибудь еще или пока не наступит ночь, ведь ночью расстановка сил будет совсем другая. Но что это? Прутья сами выскальзывают из-под рук; конечно, это же церковная ограда, она тоже против меня! Осталось три шага… два… Громадные дубовые двери, сейчас они распахнутся мне навстречу, меня туда втянет и…

Уф, отпустило! Я не в церкви, я спасена, я буду жить!!! Но в таком случае, где я и что произошло? Салон машины, она стремительно удаляется от здания, которое чуть не стало последним местом, где Элеонору Антонову видели живой. Кто-то смутно знакомый на мгновение поворачивается ко мне и произносит, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Ну, ты и даешь, еле успел перехватить! Я понимаю, что ты у меня крутая и все такое, но надо же, блин, меру знать. Мне как-то вдовцом становиться неохота, к тому же где я себе еще такую найду!.. Черт, левого поворота здесь нет, придется кружным путем.

Мы разворачиваемся и, проскочив несколько проходных дворов, оказываемся на той же улице, прямо напротив церкви. На кованых воротах я замечаю мощный висячий замок, а на двери белеет табличка: «Храм закрыт на реставрацию».

— Чем тебе эта ограда не понравилась? — продолжает мой законный супруг. — Трясла ее, будто из земли хотела выдернуть.

— Извини, — улыбаюсь я, — просто видеть не могу такую безвкусицу.

Пару недель спустя

Нехорошо как-то получилось: не хотел, а взял и нахамил, даже самому вспоминать стыдно. Так ведь в тот день была просто засада какая-то, вот и сорвался. Нет, с первой еще ладно, пусть на повышенных тонах, но вполне культурно, а на вторую просто наехал не по-детски, да еще и насчет ее внешнего вида высказался. В конце концов, не виновата же она, что личиком не вышла и что у нее нет денег на нормальную одежду. Сам почти всю сознательную жизнь носил, кто что отдаст, и это еще в самом лучшем случае. И что она вампир, кстати, тоже… Мало ли как у кого жизнь сложилась, сам сколько раз мог за решетку загреметь, чудом пронесло, особенно в последний раз. Вот явится ко мне ночью и учинит разборку за оскорбление личности. А, собственно говоря, так мне, козлу, и надо: разве так можно разговаривать с женщиной?

Надо бы как-нибудь извиниться что ли, сказать, что я совсем не это хотел сказать. Только где ее искать — исчезла, и все тут. А шататься по кладбищам и заброшенным домам как-то неохота. Я, конечно, не робкого десятка, но все же. Хоть бы в виде крысы прибежала. Нет, после такого вряд ли. А не она там шуршит? Как там ее? Эва, точно!

— Эва, выходи, не бойся, разговор есть! Короче, я был круто неправ и беру свои слова обратно. Ты на морду, то есть на личико, вовсе не страшная, а жутко стильная. Если приоденешься получше, так с тобой и в хороший ресторан не стыдно, вот гадом болотным буду! Слушай, а может, и в самом деле в ресторан, а, в качестве компенсации? А сейчас держи конфетку с ликером типа за примирение. Вот, вкуснотища, сам чуть половину коробки не смолотил. Ну, правда, хватит дуться как мышь на крупу, вылезай!

Коротко стриженный молодой человек в спортивном костюме, купленном явно не в магазине «дешевле только даром», становится на четвереньки и осторожно отгибает давно отклеившуюся обоину. Сперва он просовывает в мышиную норку руку с конфетой, затем, не дождавшись отклика, заглядывает в темноту. И тут же вскакивает как ужаленный. В руках у него старомодная мышеловка. В ней, так и не дотянувшись до кусочка бесплатного сыра, распласталась здоровенная серая крыса. Но Виктору не до таких мелочей, как размеры и цвет шкурки. Он со всеми предосторожностями извлекает крысу из мышеловки и принимается неловко ее укачивать, как делала когда-то соседская дочка со своими куклами, и нежно, еле прикасаясь кончиками пальцев, гладит ее по спинке.

— Как же это ты… Эва!!! Ну зачем ты туда полезла, по-человечески, что ли, не могла попросить? Я бы тебя сыром обеспечил, каким хочешь. Какая скотина это сделала, урою, блин!!! Хотя, о чем это я, тебя уже не вернешь, а я, может… Я хоть и не граф, но тоже не лаптем щи хлебаю.

Что же ты не оживаешь, ты же вампир, тебя так просто не замочить. Ах, вот оно что: эти две железки, если посмотреть снизу, со стороны кусочка сыра, образуют нечто вроде креста. Все, аллее капут. Ну почему так бывает: только найдешь стоящую девушку, и сразу… хлоп и нету. Ничего не осталось, как проводить тебя по-человечески. Как у нас с тобой все могло бы быть хорошо!