Мой прекрасный князь

То есть можно, конечно. Шантажом и угрозами. Под пытками или страхом смерти. Но меня никто не заставлял… Я сделал это сам, причем совершенно сознательно, находясь в здравом уме и твердой памяти.

Я был уверен, что поступаю правильно. Он приобрел слишком сильное влияние и стал опасен. В первую очередь – для самого себя. Последний концерт это только подтвердил. Его мама оказалась права: он долго не выдержал бы. Его надо было остановить. Спасти любой ценой. Я не видел другого способа…

Но не знал, что все зайдет так далеко. Его должны были унизить, лишить всего, вернуть туда, откуда взяли. А я по-прежнему оставался бы рядом, чтобы поддерживать и утешать, вытирать слезы и сопли. Приносить чай…

Но все пошло не по плану. Вернее, меня в него не посвятили до конца. Никому не интересен он сам – только то, чего можно добиться с его помощью. Потом он автоматически превращается в отработанный материал, от которого надо избавиться. И я вместе с ним…

Поэтому теперь мне тоже все равно. Я нужен ему гораздо больше, чем он мне, даже если он пока этого не осознает. И я буду с ним до конца.

Глава 31 Непрерывное дыхание

Голос Василисы дрогнул:

– Выяснил, где его прячут?

Елисей молча кивнул.

– Откуда?

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– Думаешь, будут пытать?

– Насчет пытать не уверен, а вот допрашивать могут жестко…

– Как он?

– Обязательно поправится.

– Успокаиваешь?

– Правду говорю.

Василиса испытующе уставилась на его профиль, но лицо Елисея осталось непроницаемым. Все было хуже некуда, а она почему-то вспоминала, как он целовал ее на промерзшей ноябрьской улице перед уходом в армию. Вероятно, это защитная реакция психики на бесконечный стресс. Словно чувствовала тогда, что это в последний раз…

Поняв, что большего от него не добьется, Василиса задала следующий вопрос:

– Игорь этот несчастный как?

– Хорошо ему досталось, но вроде жить будет…

– Жаль, – вырвалось у нее.

Василисе наконец удалось вывести его из себя – Елисей удивленно взглянул на нее и качнул головой:

– Лис, а ты жестокая.

– А ты нет? Из-за него же все…

– Ты не понимаешь, – слишком ровным и спокойным голосом отозвался он. – Громов стал просто орудием. Не он, нашелся бы кто-нибудь другой.

– Другой предатель?

Елисей снова поморщился:

– Тебе лишь бы ярлыки наклеивать. Не все так просто…

– Извини, но как еще это можно назвать?

– Ну растерялся парень, не сообразил сразу.

Василиса нахмурилась:

– Этот не сообразил, как же! Никогда он мне не нравился. Видимо, подсознательно чувствовала…

– Зачем же дружить разрешала?

– Ему не разреши!

– В музыкальный колледж не разрешила пойти.

Василиса резко развернулась к нему, насколько позволил затянутый ремень:

– Успел нажаловаться?

– Конечно, первым делом.

– Не разрешила и правильно сделала. Это ты ничего не понимаешь! Ему учиться нужно…

– Ладно, не стоит ссориться, – дипломатично ответил Елисей. – Нам сейчас надо держаться вместе.

Василиса удивленно замолчала. Кажется, он все-таки успел повзрослеть.

– А твоя версия? – осторожно уточнила она.

Елисей помолчал и медленно заговорил:

– Громов просто первым подвернулся под руку. Оказался ближе всего…

– Из тех, кто ему завидовал?

– Попробуй теперь разберись. Потом защищал его, собой закрывал, жизнью рисковал. Чудом выжил. Сначала думали, и не спасут…

– Хорош защитник!

– Перестань. Если бы не он, нашему досталось бы гораздо сильнее. А так, можно сказать, легко отделался…

– Это ты называешь «легко»?

– Все могло бы быть намного хуже.

– Как в том анекдоте, да? Пессимист говорит: хуже уже быть не может. А оптимист: нет, может, может…

– Прекрати! – поморщился Елисей.

Василиса отвернулась к окну. Похолодало, снова пошел снег, будто весна передумала начинаться после того, что произошло тогда в чистом поле под ясным теплым солнцем.

– Зачем же его погибшим объявили?

– Правда не понимаешь?

– Нет, блин, в загадки играю.

– Требовалась жертва. Серьезная.

Она все еще не понимала.

– Но зачем?

– Надо было создать прецедент… Повод, короче.

– Да можешь не упрощать, как-нибудь пойму.