Мой прекрасный лорд

– Не стоит церемониться… со мной. Я понимаю, зачем я здесь, и принимаю это. Мне просто хотелось поговорить.

Тогда почему он смотрит на нее так, как будто раздевает? Ее грудь напряглась под его настойчивым взглядом, и Кэролайн смущенно кашлянула.

– Хорошо, вы хотите обсудить что-то важное?

Задумавшись над ответом, он выглядел весьма неуверенным для человека, привыкшего всегда отстаивать свое достоинство, сколь бы низкого происхождения он ни был. И вообще вид у Лукаса был несколько растрепанный. Он уже сбросил фрак, и жилет подчеркивал узкую талию. Безупречный узел галстука ослаблен, а волосы смотрелись дикарской гривой.

Запустив пальцы в черные кудри, он сосредоточенно обдумывал свои слова.

– Даже не знаю, почему я пришел, но что-то не совсем ладно в этом доме.

Дневник выскользнул у нее из рук, и Кэролайн едва не споткнулась, поспешив его поднять.

– Да? Что вы имеете в виду?

– Просто… мне почему-то приходят в голову странные мысли, всплывают какие-то воспоминания, которые мне не принадлежат…

– Понятно, – сказала она с облегчением. – И это все? Наверное, вы просто устали, мой друг. Не хотите ли немного бренди, прежде чем отойти ко сну? Физерс принес, но я была слишком занята. Я вообще редко пью. Видно, он решил, что сегодня мне нужно подкрепиться. Что ж, наверное, он прав.

– Глоток бренди пришелся бы весьма кстати. Лукас закрыл за собой дверь и вошел в ее спальню. Она направилась к дальнему окну, около которого стоял столик с графином. Снаружи, как обычно, завывал ветер.

– У вас такой вид, будто вы вот-вот заснете. Аманда замучила вас уроками этикета?

– Mais oui[5], – сказал он, опускаясь в широкое кресло перед ярко пылавшим камином.

– Я и не знала, что вы говорите по-французски, – улыбнулась Кэролайн, усаживаясь рядом и протягивая ему изящный бокал.

– До сегодняшнего вечера не говорил. Je m'appelle Monsieur Davin. Comment vous appellez-vous?[6]

Она восхищенно покачала головой и отпила глоток.

– А вы, оказывается, способный ученик!

– Миссис Пламшоу сказала, что ничего, кроме этого, мне говорить не потребуется. И еще я должен говорить «вы» вместо «ты», «класть» вместо «ложить» и «Боже мой» вместо «Черт побери». – Он поднес бокал к чувственным губам, сделал глоток и довольно причмокнул. – Мне нужно учиться быстро, у меня мало времени.

У меня мало времени. Кэролайн отыскала глазами портрет. Наверняка те же самые слова говорил лорд Гамильтон. Лукас вытянул к огню длинные стройные ноги.

– Миссис Пламшоу говорит, что каждый джентльмен должен хоть чуть-чуть знать французский только для того, чтобы блеснуть своей образованностью. Странно, однако мне почему-то все время кажется, что все это уже было в моей жизни. Во всяком случае, можно сказать, все это мне не чуждо.

– Я говорила вам, что вы умны. Замечаете, как улучшилась ваша речь?

Он подпер подбородок кулаком и скривился:

– Но ведь этого недостаточно, верно? Меланхолически улыбнувшись, она молча согласилась с ним. Чему бы он ни научился, это никогда не сотрет социальное неравенство, которое разделяет их. И хотя Кэролайн не принадлежала к родовой аристократии, но была плоть от плоти своего круга – мелкопоместных нетитулованных дворян. Для леди категорически неприемлемо выходить замуж за человека столь низкого происхождения.

Лукас внезапно поднялся и бесцельно зашагал по комнате. В его движениях сквозила природная грация. Острый взгляд останавливался на самых дорогих предметах интерьера. Он разглядывал антикварный застекленный шкафчик с коллекцией жадеитовых табакерок, наполненную жемчугом и сапфирами шкатулку на прикроватном столике, китайскую фарфоровую вазу времен династии Мин, в которой стояла одинокая роза. Казалось, он стремился отыскать самую дорогую вещь в окружающей его обстановке.

Он провел рукой по лицу, как бы стирая странное выражение, тенью мелькнувшее в глубине его глаз. «Как, должно быть, ему трудно, – подумала она, – привыкнуть к тому, что больше не нужно красть. Возможно, он уже скучает по своему прежнему опасному занятию».

Лукас поднял голову и оказался лицом к лицу с изображением лорда Гамильтона. И вдруг ей показалось, что портрет ожил, Баррет Гамильтон ощетинился, словно пес, учуявший проникшего на его территорию соперника.

А Лукас? Во всей его фигуре чувствовалось крайнее напряжение.

– Это кто? – Голос звучал требовательно и неумолимо. Кэролайн замешкалась с ответом, и он повернулся к ней, похожий на лиса, выследившего в траве дрожащего кролика. Его ноздри трепетали, губы скривились в деланной улыбке.

– Так вот в чем дело! Вы… вы… вы в него влюблены. Теперь понятно. Вы его любили, но по какой-то причине потеряли и теперь согласны на любого…

– Нет! – с негодованием вскинула подбородок Кэролайн.

– Оставьте свой чопорный вид и не делайте из меня идиота! Я что, слепой? Это написано на вашем лице.

Она зябко обхватила себя руками, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

– Как вы смеете так нагло говорить со мной?! Вам неведомо, что творится в моем сердце.

– Почему же? Мне следует кое-что знать. Я, черт побери, ваш муж!

– Только формально.