Мой препод Укротитель (СИ)

Я: Нууу…может, потому, что его у него просто нет?)))

Миха на сей раз долго строчил. Виртуальный карандашик то появлялся, что исчезал, то вновь, обманув мои ожидания, появлялся и бегал туда-сюда.

Михаил: Манюнь, это он тебе сказал? Если да, то это полный фарш. Есть у него Слы...

Сообщение пришло куцее, оборванное, а вместе с ним оборвалось и моё сердце.

Лёгкие, ау! Марш работать! Мне нужен кислород!

Михаил: Блэн! Сообщение сорвалось. Короче, есть у этого Яна Слышащий. Сто пудово. И чтобы ты даже не думала со мной спорить, лови аргумент: он без проблем перемещается.

Пальцы онемели. Онемели…

Я: И что с того, что перемещается?

Михаил:А с того, что разрезать материю может только связанный Укротитель, Маня.

Миша словно опытный хирург взмахнул скальпелем и перерезал ниточки надежды.

Сердце пропустило удар. Ещё один.

Михаил: Собсно, вот поэтому такие, как мы, Укротителям и нужны, Маш. Без нас они только шары светящиеся пулять могут. Ну и всякие фокусы мутить по мелочи. Но точно не по мирам прыгать))

Так что бросай верить этому сказочнику, Манюнь. Взрослая вроде девочка)))

Мобильник с грохотом вывалился из ослабевших пальцев, а у меня вместо этого в ушах явственно раздался звук выстрела. Сперва куда-то в грудь с выходом под левую лопатку, а затем и прямиком в голову.

Вот и всё. Вот и встало всё на свои места. Занавес, дамы и господа. Занавес.

Глава 5. Точки над «ё»

Как я дотянула до выходных и не развалилась на куски − загадка.

Бранов больше не писал. Странно, но это радовало. Не было соблазна начать несетевой разговор. А поговорить хотелось. Так хотелось, что к субботе желание превратилось в навязчивую идею, а сама я словно на иголках дёргалась и срывалась по пустякам.

Поэтому, спускаясь ранним субботним утром вниз, где на автостоянке у общежития меня ждал аспирант, я была измотана, растоптана, но преисполнена решимости сказать Бранову-Баранову всё, что думаю, сразу. Как бы ни было страшно, заговорить без прелюдий и намёков. В лоб.

Желательно с разбегу.

Но стоило издали увидеть знакомую легковушку и её хозяина со взъерошенной макушкой, комкающего в ладонях снег, в груди нестерпимо заныло.

Ну почему? Почему именно Ян оказался засранцем? Да и зачем? Если ему нужна моя помощь, как Слышащего, мог взять и попросить. Я бы помогла! Это я поняла недавно. Поняла, что сделала бы возможное и невозможное, если бы он только попросил!

Но он решил обмануть. Клялся, что Слышащего у него нет, а значит, либо его планы относительно меня настолько кошмарны, либо…

– Коничива*, моя ученица! – хохотнул Бранов, едва завидел меня. – А ну, проверка на реакцию. Лови!

* Приветствие (яп.)

Снежок, пролетев пару метров, плюхнулся в рыхлый сугроб. Я даже отскочить не успела, хотя это и не требовалось. Ян не пытался в меня попасть.

– Эй, ты чего? Не проснулась ещё? – заулыбался аспирант, обходя автомобиль и галантно отворяя переднюю дверь. – Карета подана, мадмуазель, прошу.

Я едва не взвыла от тоски. Шальная мысль, что Мишка ошибся, ударила в голову.

А если так? Что если Миха что-то перепутал, и все Укротители умеют путешествовать без связи со Слышащими? Что если аспирант честен со мной, а я зря неделю изводила себя поисками ответов в пустоте?

– Спасибо, – уселась я в машину, озарённая улыбками Яна.

Бранов обежал автомобиль и плюхнулся за руль. Стянул пальто и закинул на заднее сидение.

– Ну и теплынь… Плюс семь в декабре! С весной нас, что ли?

И засмеялся.

Настроение у него было преотличнейшее. Правда, крохотные изменения в сравнении с прошлой встречей всё же ощущались.

Бранище был тем же, что и прежде. Его аура восстановилась, и пусть аспирант веселился, чувство отстранённости явственно ощущалось.

Я ругнулась в сердцах. Не с руки мне это. Если станет врать, я могу и не распознать.

– Эй, ты чего такая кислая? – не унимался Ян, озабоченно приподняв брови.

– Зато ты больно радостный, − безучастно глядела я в окно.

– Я просто рад выходным и, кажется… – аспирант повернул ключ в замке зажигания, – рад тебя видеть.

Сердце трепыхнулось в груди, будто кузнечик-калека, но я живо велела ему уняться. Нечего тут смуту наводить.

– Неужто скучал?

Как ни старалась, придать голосу хоть капельку жизни не вышло. Бранов в который раз негромко посмеялся и поскрёб пальцем висок, словно задумался.