Мой призрачный рай

— Ух ты! Как стильненько получилось! — восхитилась Олеся, придирчиво осматривая меня в зеркале. — Тебе сейчас большие очки и станешь вылитой итальянкой. А еще парэо и пляжную сумку на плечо… Блин, как на море хочется! Пора заканчивать бумажную волокиту и отправляться уже. Иначе, сойду с ума от нетерпения.

На все про все у меня ушло полчаса. Фотоателье, вернее Паша-фотограф с цифровым фотоаппаратом и минимум аппаратуры для печатанья фотографий располагался в соседнем подъезде моего дома. Сделав несколько снимков, они с Олесей выбрали самый удачный и отправили меня домой заниматься делами. Дольше приводила себя в порядок, чем фотографировалась.

В первую очередь я позвонила бабушке. Стыдно было, что вспомнила о ней, только когда понадобилась информация о таинственном родственнике, но деваться некуда. Впрочем, бабушка и этому обрадовалась. Долго выспрашивала, как я живу, почему не приезжаю. Пришлось отделываться ничего не значащими фразами и обещаниями приехать в ближайшем будущем.

О Михаиле Савельеве бабушка рассказала немногим больше, чем мама. Да, действительно, это родной брат моего дедушки. Оказывается, их было не двое братьев, как я всегда считала, а трое. Михаил уехал из России во время Отечественной войны, прихватив сокровища отца, которые тот собирал всю жизнь. Что толкнуло его так поступить, никто из родственников не знает. В ту пору ему едва исполнилось восемнадцать. С тех пор его перестали считать членом семьи, даже не вспоминали, а если и делали это, то между собой не разговаривали.

На вопрос, много ли он с собой увез драгоценностей, бабушка ответить не смогла. Это ее мужу, брату Михаила, не было известно. Он даже не знал о существовании сокровищ, пока брат не исчез. Отец их тоже так и не раскололся, умер вскоре после бегства сына, унеся тайну в могилу.

Интересную вещь я узнала от бабушки, что род Савельевых, оказывается, аристократический, и когда-то считался очень зажиточным. Раньше мне об этом никто не рассказывал, не считали нужным, видно. А может, сама виновата, что никогда не интересовалась своими корнями.

Бабушка, естественно, поинтересовалась, зачем мне все это? Не смогла соврать, ответила честно про виллу и наследство. В свою очередь спросила, откуда Михаил мог знать про меня, почему именно мне решил все оставить? На этот вопрос бабушка не ответила, и такое впечатление сложилось, что сделала это намеренно. Словом, после разговора с ней толком информацией я по-прежнему не располагала, а вот впечатление, что бабушка что-то темнит, не покидало.

Все новости я по порядку изложила Олесе, когда она вернулась с моими фотографиями. К тому моменту я, как примерная ученица, заполнила анкету и бездельничала, разглядывая фото виллы.

— Все ясно, что ничего не ясно, — подвела итог Олеся. — Ладно, будем разбираться на месте. В конце концов, о хозяине могут и стены рассказать.

Я себе почему-то представила говорящие стены и чуть не рассмеялась. Не питала иллюзий, что, прибыв, если еще получится, на место, мы узнаем о Михаиле больше. Скорее всего, загадок прибавится.

Оформление всех необходимых документов заняло два дня, в течение которых Олеся милостиво разрешила мне наслаждаться отпуском. Ничего умнее не придумала, как заняться генеральной уборкой дома, такой, чтобы из всех углов все выгрести сначала, а потом долго и нудно раскладывать по местам, создавая видимость порядка. Слабая попытка придать квартире ухоженный вид в отсутствие ремонта.

Зато, думать можно было сколько угодно, пока руки заняты физической работой. Чем больше я думала, тем больше затея с поездкой казалась мне авантюрой. Ну, куда я лезу? Зачем мне все это? Вряд ли наследство такое, ради которого стоит прилагать столько усилий.

Вечером второго дня, когда я уже смотреть не могла на свою «блестящую» квартиру и спины не чувствовала от усталости, позвонила бабушка.

— Людочка, ты не передумала ехать? — спросила она, едва поприветствовав.

— Да, вроде, нет.

— Вот, и ладненько. Я тебе там денежку отправила. Сходи, получи завтра утром.

— Бабуль, ну зачем? У меня есть деньги на поездку, — пришлось соврать ей. Деньгами у нас заведовала Олеся, и сколько она заняла, я представления не имела, да и вникать не хотела. Решила, что успею об этом подумать, когда вернемся обратно и встанет вопрос, как и с чего возвращать долг.

— Не спорь. Тебе деньги лишними не будут, а мне они уже ни к чему. Так что записывай код. — Она продиктовала код экспресс-перевода.

Я записала и адрес банка, а потом задала вопрос, который не давал мне покоя с момента последнего разговора:

— Бабуль, ты же мне не все рассказала, верно?

— С чего ты взяла? — спросила она, но даже сейчас в ее голосе слышались нотки колебаний.

— Почему-то мне так кажется.

— Вот что я тебе скажу, Людмила. — Подобное предисловие меня немного испугало. — Всего рассказать я тебе не могу, так уж случилось. Да, думаю, и не нужно это. Ты все узнаешь сама, когда приедешь туда. То, о чем не узнаешь, чего я тоже не знаю, догадаешься, уверена. Доверяй своему сердцу и следуй его подсказкам. Я буду молиться за тебя.